Они смотрелись даже художественно, но… зачем они? На вершинах пирами
д рассаживались вороны: отсюда удобно атаковать помойку в зоне. Вороны, к
онечно, знали историю образования пирамид, но с какой стати они стали бы о
б этом всем встречным каркать?


Глава десятая


1

Как уже было замечено при проследовании мимо промзоны семерых воров и Ск
итальца, коза старшего надзирателя Ухтомского в сарае лишилась невинно
сти, и, чтобы сие объяснить и к этому не возвращаться, надо уж заодно расск
азать про Девятку вообще, покончив с этим раз и навсегда. Да, бесспорно, зо
на как таковая описана многими, что-то о ней знающими: одна треть населени
я государства побывала в ней (другая готовится побывать) и своими впечат
лениями с удовольствием делится со всеми жаждущими услышать-узнать. Вро
де и ни к чему лишний раз за это браться.
Шестой барак стоял близко к забору зоны, за которой буквально рядом расп
оложились дома надзирателей и командиров-начальников. Единственно дом
самого начальника Девятки, полковника Бугаева, стоял особняком, подальш
е, чтобы не раздражал свет прожекторов и лампочек на заборе Ц вид на вышк
и из окон ему не импонировал. Стоял он рядом с бревенчатым большим строен
ием с табличкою на двери: «Дом культуры». Здесь вольнонаемным показывали
кино.
В домах же напротив конца 6-го барака проживали со своими женами: начальни
к КВЧ (культурно-воспитательной части), начальник спецчасти и оперуполн
омоченный, сокращенно опер, а если по-простому, то кум.
Дом старшего надзирателя Ухтомского, как и дома еще двух старших и одног
о не старшего надзирателя (Плюшкина, Сумкина и Метелкина) находились сов
сем в конце поселка или… в начале, смотря откуда идти.
Если сам Бугай являл собой высокую и упитанную колоритную фигуру, то и ст
аршие, и младшие надзиратели представляли собою паноптикум.
Ухтомский Ц высокий, тонкий, гундосый и курносый, медлительный, любител
ь копаться в саду, доить козу, кормить кур.
Плюшкин Ц маленького роста, пермяк, сухой и вертлявый, не злой, смекалист
ый и расторо-пный, к тому же шутливый.
Сумкин и Метелкин считали своим долгом быть в курсе всего происходящего
в зоне. Педантичные, они во все совали нос, не брезговали лезть в самые гря
зные места в бараках, лишь бы изловить отказчиков, которых считали своим
и личными врагами, и воевали с ними, бедолагами, как Господь Бог с бесами.
Наподобие этих четырех надзирателей, такой же паноптикум являло собою и
более высокое начальство.
Начальник КВЧ капитан Белокуров, женатый на кругленькой вертлявой бабе
нке, которую (это знали и в зоне) звали Зинаида Самсоновна, зеки же прозвал
и ее Читой, после просмотра трофейного фильма «Тарзан», Ц им, конечно, ви
днее. Белокуров отличался небольшим животиком, был розовощек, оставлял в
печатление этакого изнеженного интеллигентика, которого уволили из ко
нструкторского бюро.
Начальник спецчасти, внешне походивший на Белокурова, был женат на худой
нервной чернявой Ариадне Георгиевне.
Кум был женат на спокойной дородной светловолосой Марии Ивановне Ц это
зеки тоже знали, ведь как не говори, 6-й барак стоял уж очень близко от забор
а, за которым были дома вышеперечисленных товарищей.
Итак, про Бугаева сказано, про паноптикумы сказано. Осталась коза Ухтомс
кого. Но до нее очередь еще не дошла, хотя уже скоро дойдет.
Прежде в двух словах: воры и с ними Скиталец, после необходимых традицион
ных процедур у вахты, обыска, прыганья выше члена, высматривания премии, п
ереклички-сверки по «делам», были запущены в зону, где их радушно встрети
ли. Каким-то образом зона уже знала, что на Девятку прибыли приличные воры
. Их встретили у ворот и подхватили гостеприимно под руки и отвели в седьм
ой барак, где квартировался высший цвет здешнего общества, главным образ
ом элита: 37-я штрафная бригада «королевских Ц так их прозвал Плюшкин Ц м
ушкетеров». В этой бригаде функционировало истинное «правительство» з
оны в лице авторитетных воров в законе. Генерального секретаря у них не б
ыло, все решения принимались голосованием: демократия.
На другое утро, когда прибывшие авторитетные, проведшие всю ночь за игро
й (в том числе и Скиталец, ставший автоматически не то чтобы амбалом, но во
ровским хлопцем Ц своим, доверенным, как говорилось про таких Ц не шест
еркой, упаси Боже!), дочифирили и спали, натяжно, набатно загудел рельс от у
даров молота, которым старший мусор Ухтомский бил ритмично через неболь
шие паузы.
Длинный неуклюжий Ухтомский с так называемым «простым крестьянским» л
ицом, почти как у Леши Барнаульского, бил по рельсу сосредоточившись, был
серьезен, даже хмур, ведь он совершенно не обладал чувством юмора, как и не
было у него ни малейшего музыкального слуха.
Ладно, без музыкального слуха жить можно, а вот без козы… Вчерашний день б
ыл для него настолько мерзок, что впечатления о пережитом больно терзали
его мужественную гордую душу: вчера он был вынужден предать смертной ка
зни свою козу Милку. Казнил он ее в гневе, несмотря на отмену смертной казн
и в государстве, а сейчас вот жалко ее, да и молоко где теперь брать?.. Все из-
за Ивана-Дурака… Только по кличке Дурак, но себе на уме, как, впрочем, и руко
водящие дураки на воле, которые своего не упустят. Скотина… Тоже еще «хор
оший мужик», как у них принято говорить… чтоб ему яйца оторвали!..
Провинилась Милка тем, что явилась вечером домой Ц к воротам маленького
дома Ухтомского Ц с арестантской пайкой, воткнутой на рог, явилась к кал
итке и еще кокетливо с ножки на ножку пританцевывала…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84