Без
сознания ничто не было бы дано нам как вещь, как часть мира. Представим
себе, что мы отправились в лес и через некоторое время вернулись. Нас
спрашивают: "Ну, что с тобой там случилось?" Мы осознаем, что нечто
произошло - но только благодаря тому, что наша прогулка вычленяется в
сознании как целостность. Ведь ежесекундно что-то с нами происходит!
Значит, немыслимым огрублением будет вписать многоликое происходящее в
ограниченный пространственно-временной интервал, да еще и осмелившись
описать его как "я неплохо погулял"!
Впрочем, мы всегда осознаем, что у нас нет слов для описания происходящего.
Точнее, наши слова несоизмеримы с происходящим. Поэтому мы никогда не
описываем Мир - феноменальную данность. Мы описываем другой мир, который
получаем в наследство от других людей и потом изменяем и воссоздаем. Почему
мы заведомо не поверим тому, что камень говорит? Потому что мы знаем: у
камня - язык "камней", несоизмеримый с человеческим языком. Собственно,
утверждение экзистенциалистов о несоизмеримости человека и Мира
сформулировано неточно: у нас нет представления о Мире, Мир мы только
ощущаем и воспринимаем внесознательными органами (если такие есть). Наши
представления, напротив, сознание черпает из мира знаний, возникающих из
событий: "мир" - есть совокупность событий, а Мир - совокупность
происходящего.
Поэтому страх экзистенциализма - не встретиться лицом к лицу с Миром (мы и
так неосознанно делаем это ежесекундно), а потерять мир. Представим себе,
что сознание перестало воспроизводить мир в ожиданиях. Исчезло привычное
течение мира, исчезли и события. Исчезло и течение времени, исчезла сама
жизнь!
Эта ситуация великолепно описана Сент-Экзюпери [2, с.261]: "Он не испытывал
никаких желаний. Он ничего не испытывал. Времени у него было сколько
угодно. Делать ему было совершенно нечего". Это - о человеке, стоящем на
крыле горящего самолета с мертвым экипажем, в то время как его поливают
пулями немецкие истребители! Но спросим себя, а что он мог сделать? Что в
этой ситуации могло указать ему на то, что надо сделать? Ему было все
равно, а это означает, что сознание выключилось, перестав вырабатывать
предпочтения. Единственный голос, который он слышал, был голос Мира, но
диктовал он свои указы не сознанию, а телу. И он спрыгнул.
Страх потерять мир - это страх потери логоса, человеческого. Напротив,
функция сознания - воссоздавать человеческое. В этом смысле сознание
консервативно и традиционно. Мамардашвили пишет [1, с.215-216]: "Сознание
есть какая-то устойчивость живых форм, их тенденция воспроизводить себя".
Эта устойчивость необходима нам для действия. А воспроизводство себя - и
есть жизнь, как мы понимаем ее, - последовательность событий,
разворачивающаяся в целостности мира сознания.
Знание
Теперь, наконец, мы можем сформулировать взгляд на знание. В философском
употреблении этого слова смешаны как минимум три понятия: 1) акт познания,
направленный на Мир, 2) состояние или модус бытия человека, 3) причастность
некоего утверждения "абсолютной истине". Во избежание этого смешения
"знанием" мы будем называть второе из описанных понятий - точнее, систему
значений, в которых человек мыслит и воспринимает. Такое знание, конечно,
нельзя отличить от "мнения", поскольку индивидуальная система значений ни в
каком смысле не абсолютна.
В силу такого релятивизма никакое значение мы не можем считать "абсолютным"
и потому "абсолютных истин" сознания нет. Утверждение "красный волк - это
волк" не является "более истинным" по отношению к утверждению "я человек" с
точки зрения способа существования такого знания. И то, и другое
утверждение могут быть включены в способ нашего видения мира в результате
акта познания - понимания, - который состоит в наделении смыслом5).
Знание-"что" и знание-"как"
Это различение было достаточно четко сформулировано Райлом. Знание-"что"
направлено на вещь, которую мы хотим как можно полнее осмыслить.
Знание-"как" направлено на то, чтобы успешно разрешить ту или иную
жизненную ситуацию. Эти два вида знания безусловно плохо коррелируют друг с
другом.
Некий физик6), приехав ранним утром на биостанцию, оставил рюкзак на берегу
и пошел искать дирекцию. Вернувшись, он не нашел рюкзака. Велико же было
его удивление, когда он заметил рюкзак, плавающий метрах в двадцати от
берега!
Будучи образованным человеком, этот физик, конечно, знал, что такое прилив
и какие он имеет последствия. Однако у него не было автоматизма осторожного
обращения с приливами, поскольку до этого у него ничего в море не уплывало
(не было события-прецедента)7).
Напротив, из знания-"как" не следует знание-"что". Умение играть на
скрипке, например, не означает, что мы способны описать его (ср. с притчей
о сороконожке). В книге о неявном знании М. Полани содержится много других
подобных примеров.
Знание и понимание
В параграфе о событии мы говорили об акте единичного выбора как об
источнике изменения системы значений. Нетрудно заметить, что вся наша
сознательная жизнь является либо актами внимания, либо актами выбора. Мы
либо отслеживаем наше настроение, либо меняем его.
Деятельность выбора все же сильно отличается от деятельности слежения тем,
что она требует намеренной активности (актуализации системы значений). Мы
должны затратить определенные усилия, чтобы совершить выбор, поскольку от
него зависит, что с нами произойдет. Поэтому деятельность выбора - это
деятельность, ориентирующая нас в нашем мире, и она по праву может быть
названа деятельностью понимания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84