В последние два-три десятка лет значение этих запретов заметно снизилос
ь, и сейчас речь зэков мало отличается от речи, например, базарных торговц
ев. Это плохо. Контроль за речью воспитывает у человека собранность, вним
ание, способность быстро обдумывать свои действия, а также уважение к се
бе и окружающим.
По классическим нормам поведения без серьезной причины употреблять гр
язные, оскорбительные выражения могли себе позволить лишь зэки, занимаю
щие самые нижние уровни в тюремной иерархии. О таких говорили: «Наглый, ка
к колымский педераст». Несмотря на то, что сейчас в тюрьме какой-нибудь «п
равильный пацан», считающий себя чуть ли не пупом земли, позволяет себе б
азарить на уровне колымского пидора, все же любому зэку нужно стараться
постоянно контролировать свою речь. От этого хуже не будет ни тому, кто го
ворит, ни тому, кто слушает.
Основные причины необоснованного, беспорядочного и бестолкового употр
ебления бранных слов Ц низкий уровень общей культуры (на жаргоне Ц «че
рт по жизни») и компенсация комплексов собственной неполноценности: глу
пости, безволия, малодушия, физической ущербности.
Нормы использования в разговоре ругательных и оскорбительных выражени
й следующие.
Матерные и другие грубые слова употреблять можно, но с соблюдением некот
орых ограничений. Они не должны быть направлены в адрес конкретного чело
века. Ругаться «в воздух» можно сколько угодно, за это отвечать не нужно. Н
апример, для выражения своего недовольства или возмущения действиями с
окамерника можно смело говорить «для связки слов»: «Вася, … его мать!». Но
ни в коем случае нельзя сказать: «Вася, … твою мать!».
Выражения (как матерные, так и не матерные), в любой форме указывающие на п
ринадлежность человека к разряду «опущенных», а также на унижение сексу
ального характера его близких родственников (особенно матери), в местах
лишения свободы являются тяжкими оскорблениями. Употребивший такое вы
ражение должен отвечать за него: либо быть в состоянии обосновать необхо
димость оскорбления, либо понести наказание.
Мало кто задумывается о смысле наиболее распространенного выражения «
иди на …». Старые арестанты иногда возмущаются: «молодежи на … послать, ка
к „здрасьте" сказать!». А надо бы задуматься.
Несколько лет назад в одной колонии строгого режима молодой зэк именно т
ак оскорбил пожилого одноногого, молчаливого и спокойного зэка, не подум
ав, что тот отбывает второй срок за убийство, и воспитывался на старых лаг
ерных традициях. Инвалид потребовал извинений. Он вообще проявил чудеса
терпеливости: несколько раз пытался объяснить обидчику, что тот поступи
л неправильно. В ответ оскорбление только повторялось. Одноногий скрытн
о вынес из промышленной зоны в жилую свой рабочий инструмент Ц пластину
для укладки статора, надел чистую рубаху и на глазах у многих зэков в клуб
е колонии в очередной раз предложил обидчику извиниться. Тот не понял. Бо
льше он вообще ничего не понял, инвалид воткнул ему пластину в шею и закол
ол одним ударом, как кабана.
Воспитательное значение этого поступка (почему-то хочется называть это
поступком, а не преступлением) трудно переоценить. На год-два речь всех зэ
ков в зоне резко обеднела на ругательства. Потом, правда, попустило. Видно
, чтобы выработать устойчивый рефлекс, одного предъявления, даже такого
яркого, недостаточно.
Ругательные выражения надо употреблять как можно реже. Старик Фрейд ска
зал: «Человек, первым бросивший ругательство вместо камня, был творцом ц
ивилизации». У людей (имеется в виду Ц у нормальных людей, не быдлоты) сил
ьные выражения являются проявлением сильных эмоций и заменяют сильные
действия.
Как ни парадоксально, но «бык», ругающийся без остановок, на самом деле ру
гаться не умеет вообще, а только сквернословить (а это разные вещи). У него
в запасе нет слов, которыми можно выразить сильную эмоцию, например, гнев.
А применить вместо сильного слова сильное действие, скажем, ударить Ц о
пасно, не позволяют общественные нормы поведения. В результате у такого
человека эмоции стираются, и он становится духовно «опущенным». В челове
ческом общении он настолько же беспомощен, как и «мыша», вообще не знающа
я ругательств.
Для сведения: все без исключения люди, пользующиеся в криминальной среде
уважением, крайне редко употребляют ругательства. При спокойном разгов
оре не употребляют их вообще. «Истинное достоинство подобно реке: чем он
а глубже, тем меньше издает шума» (Монтень). Примечательно, что влияние эти
х людей на окружение (даже случайное и временное, каким является тюремна
я камера или боксик сборного отделения) настолько велико, что рядом с ним
и и другие перестают ругаться, хотя прямых замечаний никто не делает. В эт
ом смысле можно пожалеть, что авторитетных людей в преступной среде очен
ь мало.
Слова «феня», «блатная музыка» сейчас уже стали забываться. Туда им и дор
ога. Похоже, что эти явления отжили свое. Было время, когда воровской жарго
н процветал, выполняя две важные социальные функции: разделительную и об
ъединительную.
Суть первой Ц отмежевание профессионального преступного мира от мира
фраеров. Человек, «ботавший по фене», демонстрировал окружающим свою при
частность к особому миру, и этой причастностью нагонял тревогу и страх н
а обывателя. Самое главное Ц ни один честный фраер не мог понять, о чем ур
ки между собой разговаривают.
Суть второй функции Ц каждый из владеющих «блатной музыкой» давал поня
ть собратьям, кто он такой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55