Опер дает ему чистый лист бумаги и вежливо, негромким голосом, обращаясь
на «вы» (такое обращение настолько нетипично для тюрьмы, что воспринимае
тся как угроза), просит написать в верхней части листа цитату из Высоцког
о «В гости к Богу не бывает опозданий». Подавленный зэк пишет, пару раз чит
ает вслух. Опер интересуется, понятен ли смысл выражения? Понятен, отвеча
ет зэк. Ну, тогда загните лист так, чтобы этой записи не было видно, Ц говор
ит опер, Ц и давайте писать объяснение. Каждый раз, когда зэк спотыкается
и пытается соврать, он просит его отогнуть бумагу и прочитать фразу вслу
х. Потом, угрюмо глядя в глаза, спрашивает, точно ли понятен смысл? Может бы
ть, вы, уважаемый, путаете фразу «в гости к Богу» с фразой «в гости к другу»?
Нет, Ц отвечает зэк, Ц все понятно. И пишет правду.
Метод, конечно, специфический. Если бы на месте интеллигента оказался ря
довой дебил, толку не было бы никакого. Но в таком случае и опер не стал бы и
зощряться.
Второй пример (более агрессивный). В камерах карцера устанавливают динам
ики, подключают магнитофон. Изготавливают две записи. На одной из них ску
чный голос монотонно зачитывает правила поведения заключенных в следс
твенных изоляторах. Слушать противно, но терпимо. Это для прокурора: мол, н
есем знания в массы, оказываем юридическую помощь оступившимся. Главная
ценность во второй кассете. Там на пленке, склеенной кольцом, звучит исте
ричный вопль какого-то заики: «Вы не-иск-ре-не-не!». И так без конца: «Вы не-и
ск-ре-не-не!». Через три часа такой «радионяни» зэку кажется, что он сходит
с ума. Да, наверное, не напрасно кажется.
Третий пример (еще более агрессивный). В санчасти умирает какой-то доходя
га. Умирает вечером, поэтому лежать ему до утра, пока не вывезут в морг. Оди
н коварный и изобретательный гражданин начальник нашел способ, как прио
бщить преступника после смерти к борьбе с преступностью. Чтобы компенси
ровать грехи. Труп переносят в пустой карцер размером чуть больше туалет
а в пассажирском вагоне и укладывают на единственную нару лицом к стене.
Как будто он спит.
Потом водворяют в эту камеру зэка, которого давно хотят «обломать». Тот н
ачинает будить спящего, и в какой-то момент понимает, что перед ним труп. О
н кричит, барабанит в дверь, но ему долго не открывают, хотя тюремщики стоя
т рядом и по очереди смотрят в щелку глазка на физиономию зэка, давясь от с
меха. (Вот это юмор! Куда там телепередаче «Розыгрыш»! Верно говорят: «Кто
был в тюрьме, тот в цирке не смеется».)
Когда, наконец, открывается дверь, живой зэк требует, чтобы мертвеца забр
али из камеры. А в ответ ему какая-то сонная морда объясняет, что человек п
росто отдыхает, а ты, падла, если будешь ломиться и орать, точно станешь ме
ртвым. Дверь закрывается на всю ночь. Рано утром еще живого зэка переводя
т в другой карцер, а мертвого уносят в санчасть.
Когда после этого мероприятия зэк, ставший «воспитанным» (а его поведени
е, действительно, здорово меняется) пытается рассказать о пережитом, на н
его смотрят, как на алкаша, которого «хапанула белка».
Подобные эксперименты могут закончиться для зэка хэппи-эндом, но все ра
вно ему предшествует сильнейший стресс, который надолго оставляет след
в эмоциональной памяти и заставляет задуматься о роли администрации в т
юрьме и собственной уязвимости. При этом реализуется точный психологич
еский расчет: у зэка не остается морального права затаить злобу, закончи
лось-то все благополучно. Но это уже «высший пилотаж», такое случается оч
ень редко. Вот примеры такого «благополучия».
Первый. Сидит в многолюдном корпусе (около двух тысяч человек) зэк, с точки
зрения администрации, весьма противный. Назову его М. Руководит «движен
ием» в корпусе, добивается какой-то справедливости, организует написани
е жалоб на действия тюремщиков (надо признать, справедливых жалоб), форми
рует и распределяет «общак», одним словом, говоря по-воровски Ц «смотри
т» за корпусом, говоря по-ментовски Ц мутит воду. Как только М. допускает
малейшую промашку Ц «едет» в карцер, но, в силу своего опыта, промашки он
допускает редко.
При очередном обыске в камере, где сидит М., один из сотрудников разбивает
нарды. Нарды местного производства, слова доброго не стоят, но других в ка
мере нет. Зачем разбивает Ц объяснить трудно, тюремщики часто совершают
немотивированные поступки. После этого начинается нездоровая возня: зэ
ки по очереди жалуются на этот беспредел. Создается замкнутый круг: зэки
жалуются Ц их «прессуют» Ц они жалуются еще больше.
Выход находится. Как-то вечером зачинщика этого противостояния выводят
из камеры и помещают в бокс, где находятся с десяток арестантов, которых с
ейчас будут водворять в карцер. По одному их выдергивают из бокса, заводя
т в дежурную комнату и «воспитывают». Воспитывают так, что в боксе процед
ура хорошо слышна.
М. «прикидывает» свои перспективы: с одной стороны, вроде, на него никаких
документов не готовили, стало быть, сажать не за что, а, с другой стороны Ц
от этой публики в погонах ожидать можно все, что угодно. В общем, перспекти
вы хреновые. «Варится» он так часа полтора на фоне криков тюремщиков и во
плей зэков, потом остается в боксе один. Вопли стихают, наступает тишина. Н
а душе у М. становится еще «приятней». Наконец, заводят его в комнату, где н
аходятся человек пятнадцать офицеров во главе с начальником. И тот, обра
щаясь к М. по имени-отчеству, спрашивает, действительно ли в камере нет на
рд? Это непорядок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55