— Я отнесу эту книгу госпоже, раз уж вы так хотите. Мы обе вам очень благодарны. Но у нас нет ни пера, ни чернил, ни даже карандаша. Чем же мы будем вести записи?
— Все в воле божьей. Но как это в доме нечем писать? Л если надо расписаться, записать сумму счета, фамилию и адрея владельца торгового предприятия?.. Вот вам карандаш, он отточен, возьмите, а когда затупится, заточите его кухонным ножом.
Однако дон Карлос все еще ни слова не говорил о вещественном подаянии, сведя свое милосердие к этой самой книге, которая должна была послужить фундаментом рационального* ведения хозяйства для легкомысленной доньи Франсиски Хуарес. Заметив, что дон Карлос шевелит губами, собираясь сказать что-то, а рукой взялся за ключ, торчавший из левого ящика стола, Бенина возликовала в душе.
— Нет и не может быть благоденствия, если домом не управлять,— заверил ее дон Карлос, выдвигая ящик и заглядывая в него.— Я хочу, чтобы Франсиска по-серьезному взялась за свое хозяйство, а когда она научится управлять...
«Да чем управлять-то? — воскликнула про себя Бенина.— Что такое ты нам дашь, безумный старик? Ты безумней тех, кто обитает в сумасшедшем доме в Леганесе, сгноишь ты все свои деньги, и гной этот скопится у тебя в утробе и ты лопнешь от жадности, как худой бурдюк».
— Забирайте книгу и карандаш и глядите не потеряйте по дороге. Так вы поняли, в чем задача? Ручаетесь, что будете записывать все расходы и доходы?
— Да, сеньор, ручаюсь... Будем записывать все до последнего сентимо.
— Хорошо. А теперь, чтобы Франсиска вспомнила мою бедную Пуру и помолилась за упокой ее души... Вы обещаете, что помолитесь за нее и за меня?
— Да, сеньор, мы в голос будем молить за вас господа бога, пока язык не задубеет.
— Так вот, у меня здесь двенадцать дуро, предназначенных для помощи нуждающимся, которым стыд не позволяет просить милостыню... Несчастные! Они больше всех достойны сострадания.
Двенадцать дуро! У Бенины глаза округлились, как блюдца. Господи Иисусе, на двенадцать дуро чего она только не сделает! Ей уже мерещилась вереница безмятежных дней, этих денег хватит на то, чтобы заткнуть рты самым крикливым кредиторам, купить хотя бы самое необходимое, какое-то время обходиться без унизительного попрошайничества, не выбиваться из сил в многотрудных поисках средств к существованию. Перед бедняжкой разверзлись небеса, и в разломе ослепительно засверкали двенадцать монет — символ недосягаемого для нее в те времена счастья.
— Двенадцать дуро,— повторил дон Карлос, пересчитывая монеты,— но сразу я их не отдам, чтобы Франсиска сразу же их не растранжирила, я назначаю вам...
Бенина спустилась с небес на землю. — Если бы я отдал их все, завтра к этому часу от них не осталось бы ни сентимо. Я назначаю вам по два дуро в месяц, и двадцать четвертого числа каждого месяца вы можете за ними приходить, и так шесть раз, а в конце сентября посмотрю, стоит ли увеличивать вспомоществование. Помните, все будет зависеть от того, правильно ли ведется хозяйство, наведен ли в доме порядок или продолжается... хаос. Остерегайтесь хаоса.
— Хорошо, сеньор,— покорно согласилась Бенина, тотчас сообразив, что ничего не поделаешь, пусть хоть два дуро, не пререкаться же со вздорным гнусным старикашкой.— Ручаюсь, мы будем вести этот самый обсчет как положено, не пропустим ни гроша... Значит, мне приходить двадцать четвертого числа каждого месяца? Эти деньги очень помогут нам в хозяйстве. Господь да воздаст вам сторицей, а вашу покойную сеньору да приимет в царствие свое на веки веков, аминь.
Дон Карлос с видимым наслаждением записал два дуро в графу расхода, отпустил с миром Бенину, потом надел свой уличный плащ и новую шляпу, которую извлекал из шкафа только по торжественным дням, и направился к выходу, следуя повелению долга, призывавшего его творить богоугодные дела на благом пути от Монсеррата до собора святого Пуста.
XII
«Вот чертов старик,— говорила себе Бенина, быстро шагая по улице Уросас,— как видно, у него это в крови, и он поступает так, как велит ему его натура. Каких только диковин не сотворил господь в царстве растений и зверей, но среди людей найдешь диковинки и того чудней. Такое встретишь, что и не верится... В конце концов, бывают люди и похуже дона Карлоса: пусть он считает и записывает каждый грош, но от него нам хоть что-то перепадает... Другие-то еще почище... те, которые и не записывают и не подают никому... Беда в том, что мне сегодня этими двумя дуро не обойтись, один из них придется отдать Альмудене, перед ним я должна свое слово сдержать. Придут черные дни, и он опять поможет... Остается двадцать реалов, из них сколько-то надо выделить дочке, не то совсем пропадет, а остальные — на еду, чтобы и сегодня поесть и... Вот и придется сказать госпоже, что ее родственничек расщедрился только на книгу для записей расходов да карандаш, из которых получится роскошный обед... суп из цифр и жаркое из букв... Смех один!.. Ладно, донье Паке чего-нибудь наплету, бог надоумит, пойду домой. Хорошо бы по дороге повстречать Альмудену, в этот час он обычно идет к церкви. А если на улице его не повстречаю, наверняка сидит в кафе на Крусдель-Растро.
Пойдя в этом направлении, Бенина встретила слепого на углу улицы Энкомьенда.
— Я тебя искала, дружок,— сказала она, беря Альмудену под руку.— Держи, вот твой дуро. Как видишь, за мной не пропадет.
— Амри, я торопить нет.
— Теперь мы в расчете... Как знать, Альмуденилья, может, я снова окажусь в нужде, и ты мне поможешь, или с тобой что случится, тогда я тебя выручу... Ты заходил в кафе?
— Да, и снова туда ходить, если ты хотел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85