— Он повернулся к Дикштейну: — Вам свойственно чувство справедливости — что вы об этом думаете?
Дикштейн снял очки.
— Здесь не идет речь об исторической справедливости. Я хотел бы обладать местом, которое мог бы назвать своим.
— Даже если для этого вы должны завладеть моим? — спросил Хассан.
— Вам принадлежит весь Ближний Восток.
— Он мне не нужен.
Эйла Эшфорд предложила сигареты. Кортоне взял одну из них и закурил. Пока остальные продолжали спорить о Палестине, Эйла спросила Кортоне:
— Вы давно знаете Дикштейна?
— Мы встретились в 1943-м. — сказал Кортоне. Он не мог оторвать глаз от её пунцовых губ, сомкнувшихся вокруг сигареты. Даже курила она изящно. Деликатным движением она избавилась от крошки табака, прилипшей на кончике языка.
— Он меня страшно интересует. — призналась она.
— Почему?
— Да всем. Он всего лишь мальчик, и все же выглядит таким с т а р ы м. С другой стороны, он типичный кокни, но совершенно спокойно чувствует себя в кругах высшего класса. Но говорит он о чем угодно, только не о себе.
— Я тоже выяснил, что по сути совершенно не знаю его, — согласился Кортоне.
— Мой муж говорит, что он блистательный студент.
— Он спас мне жизнь.
— Боже милостивый. — Она внимательнее присмотрелась к нему: не слишком ли Ал мелодраматичен. Решение, вроде, она вынесла в его пользу. — Мне бы хотелось услышать, как это было.
Мужчина средних лет в грубоватых коричневых брюках коснулся её плеча.
— Как дела, моя дорогая?
— Прекрасно. Мистер Кортоне, это мой муж, профессор Эшфорд.
— Как поживаете? — поздоровался Кортоне. Эшфорд оказался лысым мужчиной в плохо сидящем костюме. Кортоне же ожидал увидеть Лоуренса Аравийского. Подумал, что, может быть, у Ната и есть какой-то шанс.
— Мистер Кортоне рассказывал мне, — пояснила Эйла, — как Нат Дикштейн спас ему жизнь.
— В самом деле? — откликнулся Эшфорд.
— История довольно короткая. Это было в Сицилии рядом с местечком Рагуза, городком на холме, — начал он. — Мы продвигались к его предместьям. К северу от городка мы наткнулись на немецкий танк, стоящий под деревьями в небольшой лощине. Казалось, в нем не было экипажа, но дан верности я кинул в него гранату. Когда мы миновали его, раздался выстрел — всего один — и с дерева свалился немец с автоматом. Он скрывался в ветвях и готовился уложить нас, когда мы пройдем мимо. И снял его именно Нат Дикштейн.
В глазах Эйлы мелькнула искорка восхищения, но её муж побелел. Видно было, что профессор не привык к рассказам, в которых люди так легко распоряжаются жизнью и смертью. Кортоне подумал: «Если даже это поразило тебя, папаша, надеюсь, Дикштейн никогда не рассказывал тебе все, что с ним было».
— Англичане обходили городок с другой стороны, — продолжал Кортоне, — Нат увидел танк одновременно со мной, но заподозрил ловушку. Он успел заметить и снять снайпера, и не будь он столь проницателен, со мной было бы кончено.
Собеседники на мгновение примолкли.
— Это было не так давно, — заметил Эшфорд, — но мы так быстро все забываем.
Эйла вспомнила и об остальных гостях.
— Я хотела бы поговорить с вами до того, как вы покинете нас, — обратилась она к Кортоне и направилась через комнату к Хассану, который пытался открыть двери, ведущие в сад.
Нервным движением Эшфорд зачесал за уши пряди вьющихся волос.
— Общество привыкло слышать повествования о больших битвах, но, думается, солдаты куда лучше помнят вот такие случаи.
Кортоне кивнул, думая, что, в сущности, Эшфорд не имеет ясного представления, что такое война, и сомневаясь, что в юности профессору в самом деле удалось пережить те приключения, о которых ему рассказывал Дикштейн.
— Позже я притащил его в гости к моим родственникам — моя семья родом с Сицилии. Нас угощали пастой и вином, и они сделали из Ната героя. Мы провели бок о бок всего несколько дней, но сблизились как братья, понимаете?
— Конечно.
— Когда я услышал, что он попал в плен, то решил, что никогда больше не увижу его.
— И вы знаете, что случилось там с ним? — спросил Эшфорд. — Он так немногословен… Кортоне пожал плечами.
— Ему удалось выжить в концлагере.
— Ему повезло.
— Повезло ли?
Смутившись. Эшфорд бросил взгляд на Кортоне, а потом, повернувшись, уставился на гостей в помещении. Помолчав, он сказал:
— Понимаете, тут не совсем типичное для Оксфорда сборище, Дикштейн. Ростов и Хассан — достаточно непривычные студенты. Вам стоило бы встретиться с Тоби — вот кто архитипичный выпускник. — Он перехватил взгляд краснолицего молодого человека в твидовом пиджаке и с очень широким светлым шерстяным галстуком. — Тоби. познакомься с товарищем Дикштейна по оружию — мистером Кортоне.
Пожав ему руку, Тоби сразу же спросил:
— Есть ли у него какие-то шансы? Может ли Дикштейн победить?
— Победить в чем? — удивился Кортоне.
— Дикштейн и Ростов решили сразиться в шахматном матче, — объяснил Эшфорд, — оба они отменные игроки. И Тоби считает, что у вас есть какая-то доверительная информация, которая поможет ему выиграть пари.
— А я-то думал, — протянул Кортоне. — что шахматы — игра для стариков.
— О! — с несколько излишним пылом воскликнул Тоби и опустошил свой стакан. Казалось, и его и Эшфорда несколько смутило замечание Кортоне.
Из сада вошла девочка четырех или пяти лет, таща с собой старую кошку. Эшфорд представил её с застенчивой гордостью человека, который стал отцом в немолодом возрасте.
— Это Сузи.
— А это Езекия. — представила кошку девочка. Цвет кожи и волосы у неё были как у матери, и малышка обещала стать красавицей, как и её мать. Кортоне пришло в голову, в самом ли деле она дочка Эшфорда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120