Когда я умру, подумал он, ожидая соединения, меня так и вынесут на похороны из гостиничного номера.
Ответила девушка.
— Говорит Пьер Бодре, — коротко сказал Дикштейн. — Дайте мне директора.
— Будьте любезны, минутку. Мужской голос:
— Да?
— Добрый день, это Пьер Бодре из компании «Бодре — подбор экипажа». — Дикштейн с ходу придумал это название.
— Никогда не слышал о вас.
— Поэтому я вам и звоню. Видите ли, мы собираемся открыть офис в Антверпене, и я хотел бы узнать, не изъявили бы вы желание сотрудничать с нами.
— Сомневаюсь, но вы можете написать и…
— Полностью ли вы удовлетворены сегодняшним агентством по подбору экипажей?
— Могло быть и хуже. Послушайте…
— Еще один вопрос, и я не буду вас больше беспокоить. Могу я узнать, чьими услугами вы пользуетесь в настоящий момент?
— Агентство Коэна. А теперь, простите, у меня нет больше времени…
— Я понял. Благодарю вас за терпение. Будьте здоровы.
Коэн! Ему подвалила удача. Может быть, я смогу все провернуть и без применения угроз, подумал Дикштейн, кладя трубку. Коэн! Вот уж чего он не ожидал — кораблями и доками евреи, как правило, не занимались. Но может порой и повезти.
Он нашел номер телефона агентства Коэна по набору экипажей, запомнил адрес, накинул плащ и, выйдя из гостиницы, взял такси.
Агентство представляло собой небольшой офис из двух комнат над баром для моряков в квартале красных фонарей. Еще было далеко до полудня, и ночная публика спала — шлюхи и воры, музыканты и стриптизерки, официанты, вышибалы и те, чьими стараниями к ночи эти места оживали. Утром тут было пустынно, серо и холодно, не говоря уж о грязи на улицах.
Дикштейн поднялся к входной двери, постучал и вошел. Секретарша, женщина средних лет, восседала в небольшой приемной, забитой полками с досье и уставленной стульями с оранжевыми пластиковыми сидениями.
— Я хотел бы видеть мистера Коэна, — обратился к ней Дикштейн.
Оглядев его с головы до ног, она пришла к выводу, что он не похож на моряка.
— Вы хотите наняться на судно? — с сомнением в голосе спросила она.
— Нет, — сказал он. — Я из Израиля.
— Ах вот как. — Она помедлила. У неё были темные волосы и глубоко посаженные глаза с тенями под ними; на пальце у неё блестело обручальное кольцо. Дикштейн прикинул, не является ли она миссис Коэн. Встав, она скрылась в дверях за её письменным столом, что вели в другое помещение. На ней были брюки, и со спины было видно, сколько ей лет.
Через минуту она появилась снова и пригласила его в кабинет Коэна. Встав, тот подал ему руку и без предисловий выпалил:
— Я даю на дело каждый год. Во время войны я пожертвовал двадцать тысяч гульденов. Я могу показать вам чек. Что, новый призыв? Еще одна война?
— Я здесь не для сбора денег, мистер Коэн, — улыбнулся Дикштейн; миссис Коэн оставила дверь открытой, и он затворил её. — Могу ли я присесть?
— Если вы тут не ради денег, садитесь, пейте кофе, можете сидеть тут весь день, — сказал Коэн и рассмеялся.
Дикштейн сел. Коэн был невысокого роста, в очках, лыс и чисто выбрит, лет пятидесяти. На нем был коричневый пиджак, который явно знавал лучшие времена. У него тут маленькое надежное дело, прикинул Дикштейн, но он явно не миллионер.
— Вы были здесь во время второй мировой войны? — спросил Дикштейн. Коэн кивнул.
— Я был молодым человеком. Уехал в сельскую местность и работал на ферме, где меня никто не знал, никто не подозревал, что я еврей. Мне повезло.
— Вы не думаете, что все может повториться?
— Да. Это повторялось снова и снова во всей истории, почему же с этим будет покончено? Это повторится — но уже не на моем веку. Теперь тут все спокойно. И я не хочу ехать в Израиль.
— О'кей. Я работаю на правительство Израиля. Мы бы хотели, чтобы вы кое-что сделали для нас. Коэн пожал плечами.
— Например?
— Через несколько недель один из ваших клиентов обратится к вам со срочной просьбой. Им будет нужен старший механик на судно «Копарелли», и вы пошлете им человека, который явится к вам от нас. Его фамилия Кох и он израильтянин, но у него будет другое имя и фальшивые документы. Тем не менее, он в самом деле является инженером — ваши клиенты не будут разочарованы.
— Вы не собираетесь сообщить мне, почему правительству Израиля понадобилось направить этого человека на «Копарелли»? — спросил Коэн.
— Нет.
Наступило молчание.
— У вас есть какое-нибудь удостоверение личности?
— Нет.
Без стука появилась секретарша и предложила им кофе. Дикштейн чувствовал, как от неё исходит враждебность. Коэн использовал паузу, чтобы собраться с мыслями. Когда она вышла, он сказал:
— Я буду мешуге1, если пойду на это.
— Почему?
— Вы явились ко мне с улицы, объявив, что представляете правительство Израиля, не предъявив никаких документов, и даже не назвались. Вы требуете от меня принять участие в каком-то деле, которое, по всей видимости, является противозаконным и даже уголовно наказуемым; вы не сообщаете мне, какова его цель. Если бы даже я поверил в вашу историю, сомневаюсь, чтобы Израилю было нужно то, что вы от меня требуете.
Дикштейн вздохнул, думая о том, что ему предстоит: придется шантажировать его, похищать жену или даже угрожать уничтожением офиса…
— Каким образом я могу переубедить вас? — спросил он.
— Прежде чем я возьмусь за это дело, мне нужно личное указание премьер-министра Израиля.
Дикштейн встал, чтобы распрощаться, но тут он подумал: а почему бы и нет? Почему бы и нет, черт возьми? Это было дикой идеей, они решат, что он сошел с ума… но может сработать, цель будет достигнута.. Все продумав, он усмехнулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120