— В Москве?
Повернувшись, Хассан обратился к Ростову.
— Подумайте о таком варианте. Я должен быть полностью уверен, что мы накроем эту публику.
— Я все обдумал, — успокоил его Ростов. — И не сомневаюсь в успехе, насколько вообще можно быть уверенным. Отправляйтесь в Каир, займитесь судном и будьте на связи со мной.
Высокомерный ублюдок, подумай Хассан. Он повернулся к Воронцову.
— Честно говоря, я не могу сообщить своим людям, что полностью удовлетворен планом, пока не будет устранена оставшаяся неясность.
— Я согласен с Хассаном, — поддержал Воронцов.
— Ну, а я нет, — возразил Ростов. — И план в его настоящем виде уже одобрен Андроповым.
До сих пор Хассану казалось, что ему удастся добиться своего, поскольку Воронцов на его стороне, а он является шефом Ростова. Но упоминание председателя КГБ стало решающим ходом в этой игре: Воронцову пришлось отступить, и Хассан в очередной раз признал свое поражение.
— План можно и изменить, — предположил Воронцов.
— Только с разрешения товарища Андропова, — отрезал Ростов. — И моей поддержки в этом намерении вы не получите.
Губы Воронцова сжались в тонкую линию. Он ненавидит Ростова, догадался Хассан: терпеть его не могу и я.
— Что ж, отлично, — выдавил Воронцов.
Все время, что он занимался разведывательной деятельностью, Хассан был одним из членов профессиональной команды — египетской разведки, КГБ, даже федаинов. Вокруг него были другие люди, опытные и коварные, которые отдавали ему приказы, руководили им и брали на себя конечную ответственность. Теперь же, покинув здание КГБ и вернувшись в свою гостиницу, он почувствовал, что предоставлен самому себе.
Лишенный помощи и поддержки, он вынужден иметь дело-с исключительно увертливым и умным человеком, у которого должен выведать строго охраняемые тайны.
Несколько дней его не покидало паническое состояние. Вернувшись в Каир, он рассказал там историю, придуманную Ростовым, и организовал фрахт судна, о котором тот вел речь. Стоящая перед ним проблема напоминала крутой утес, к которому он не мог даже подступиться, пока не увидит хоть часть пути, ведущего на вершину. Подсознательно он рылся в воспоминаниях в поисках ситуаций, которые помогли бы ему разрешить эту проблему, чтобы действовать свободно и раскованно.
Ему пришлось обратиться памятью в давние времена.
Давным-давно Ясиф Хассан был совершенно другим человеком. Обеспеченным, едва не представителем аристократии Египта, молодым арабом, у ног которого лежал весь мир. Он был преисполнен уверенности, что перед ним открыты все дороги, и сомнения его не посещали. Без сетований он отправился учиться в Англию, совершенно чужую для него страну; и он вписался в её общество, не утруждая себя размышлениями, что о нем думают окружающие.
Были времена, когда ему приходилось постигать науки, но они тоже легко давались ему. Как-то некий виконт как-там-его пригласил в свое имение, где предполагалась игра в поло. Хассан никогда не играл в поло. Познакомившись с правилами, он понаблюдал за другими игроками, отмечая, как они держат длинные колотушки, как бьют по мячу, как делают пасы; затем сам вступил в игру. С колотушкой он обращался неловко, но зато носился как ветер. Игру он провел достаточно сносно и даже получил от неё удовольствие, и его команда выиграла.
И теперь в 1968 году он сказал себе: мне все под силу, но с кем мне придется соперничать?
Ответ, конечно, был ясен: с Давидом Ростовым.
Ростов был независим, уверен в себе и блистательно эрудирован. Он смог найти Дикштейна, когда это казалось совершенно невозможным, когда, казалось, они зашли в тупик, не представляя, куда двинуться. Он сделал это дважды. Хассан припомнил, как это было.
Вопрос: Почему Дикштейн оказался в Люксембурге?
Что мы вообще знаем о Люксембурге? Что здесь находится?
Фондовая биржа, банки, Евросовет, Евроатом…
Евроатом!
Вопрос: Дикштейн исчез — куда он мог направиться?
Неизвестно.
Но известно ли нам те, кого он знает?
Только профессор Эшфорд из Оксфорда…
Оксфорд!
Метод Ростова заключался в собирании воедино клочков информации — любой информации, какой бы она ни казалась несущественной — в стремлении наконец нащупать цель.
Беда была в том, что они вроде использовали всю информацию, имевшуюся в их распоряжении.
Значит, я раздобуду другую, подумал Хассан; я все могу.
Он напряг память, пытаясь вспомнить досконально все с тех времен, когда они были вместе в Оксфорде. Дикштейн воевал; он играл в шахматы; ходил в поношенной одежде…
У него была мать.
Но она умерла.
Хассан никогда не встречался с братьями и сестрами и вообще со всякого рода родственниками. Он видел их давным-давно, да и тогда между ними не было никакой близости.
Тем не менее, есть человечек, который может знать о Дикштейне что-то больше: профессор Эшфорд.
Так что, полный надежд. Хассан вернулся в Оксфорд.
Всю дорогу — в самолете из Каира, в такси из Лондонского аэропорта до Паддингтонского вокзала, в поезде до Оксфорда и в такси, которое доставило его к маленькому бело-зеленому домику у реки — он вспоминал Эшфорда. Правда, он презирал профессора. В юности, может быть, он и был искателем приключений, но с годами стал никчемным пожилым человеком, дилетантом в политике, этаким академиком, который не мог даже удержать при себе жену. Нет, старый рогоносец не заслуживал уважения — и тот факт, что англичане в массе своей думали не так, как он, лишь усиливал презрение Хассана.
Он беспокоился лишь о том, что слабость Эшфорда плюс его некоторая симпатия к Дикштейну, как к бывшему другу и ученику, может остановить его от желания как-то вмешаться в ситуацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120