Он не сводил глаз с палубы, когда начал спускаться, и понял, что на него обратили внимание.
Одно дело увидеть незнакомое лицо на борту судна и удивиться, кто он такой, но все вопросы можно задать потом, по окончании пожарной тревоги — и совсем другое наблюдать, как кто-то покидает борт судна, держа на плечах чье-то тело.
Он ещё не одолел и половины лестницы, как сверху стали стрелять в него.
Пули с визгом чиркали по борту рядом с его головой. Подняв голову, он увидел, как над перилами склонились трое, и у двоих из них были пистолеты. Придерживаясь за перекладину левой рукой, он правой вскинул автомат, навел ствол и дал очередь. Попасть он ни в кого не попал, но три головы отпрянули.
И тут он потерял равновесие.
Когда нос судна взметнулся вверх, его качнуло влево, автомат свалился в море, и ему пришлось ухватиться за перекладину правой рукой. Правая нога соскользнула с перекладины — и к своему ужасу он почувствовал, как Сузи начала сползать с левого плеча.
— Держись за меня, — крикнул он, даже не зная, в сознании ли она или нет. Он почувствовал, как её пальцы вцепились ему в свитер, но она продолжала сползать, и теперь её вес ещё больше тянул его влево.
— Нет! — закричал он.
Она соскользнула с его плеча и погрузилась в море.
Повернувшись, Дикштейн увидел шлюпку и прыгнул в нее, которая встретила его сильным ударом по ногам.
Бросаясь от одного борта к другому, он выкрикивал её имя в окружающее его непроглядное море, и отчаяние росло с каждой секундой, ибо она не показывалась на поверхности. И тут он услышал сквозь шум моря слабый вскрик. Повернувшись в ту сторону, он увидел показавшуюся на поверхности её голову между планширом шлюпки и бортом «Карлы».
Ему было не дотянуться до нее.
Она снова вскрикнула.
Шлюпка была пришвартована к «Карле» канатом, большая часть которого кольцами лежала в кокпите. Дикштейн отхватил ножом конец, который крепил шлюпку к «Карле», и бросил всю его оставшуюся часть Сузи.
Как только она потянулась к канату, взметнувшаяся волна снова поглотила её.
С палубы «Карлы» опять началась стрельба.
Он не обращал на неё внимания.
Дикштейн не отрывал глаз от поверхности моря. Судно и шлюпка качались и дергались в самых разных направлениях, и попасть в него было нелегко.
Через несколько секунд, которые показались часами, Сузи снова появилась на поверхности. Дикштейн бросил ей канат. На этот раз ей удалось ухватиться за него. Он осторожно стал выбирать его, подтягивая все ближе и ближе, пока она не оказалась у борта и он смог перехватить её кисти.
Теперь она с ним, и он никогда не отпустит её.
Он втянул её в кокпит шлюпки. Наверху раздалась автоматная очередь. Рванув стартер двигателя, Дикштейн упал на Сузи, прикрывая её своим телом. Шлюпка стала отходить от «Карлы», беспорядочно рыская по волнам, как обломок кораблекрушения.
Стрельба прекратилась. Дикштейн оглянулся. «Карлы» не было видно.
Он осторожно перевернул Сузи, опасаясь, жива ли она. Глаза её были закрыты. Взявшись за румпель, он глянул на компас и лег на правильный курс. Включив шлюпочную рацию, он стал вызывать «Копарелли». Дожидаясь ответа, он приподнял Сузи и, прижав её к себе, устроил в своих объятиях.
Заглушенным гулом через водное пространство донесся звук отдаленного взрыва: сработала магнитная мина.
«Копарелли» отозвался.
— «Карла» горит, — передал Дикштейн. — Поворачивайте и подберите меня. Подготовьте лазарет для девушки — она сильно обгорела. — Дождавшись подтверждения, что все понято и будет исполнено, он отключил рацию и уставился в неподвижное лицо Сузи. — Не умирай, — попросил он. — Пожалуйста, не умирай.
Она открыла глаза и посмотрела на него. Чуть приоткрыв губы, она силилась что-то сказать. Он склонил к ней голову.
— Это в самом деле ты?
— Это я, — ответил он.
Уголки её губ приподнялись в чуть заметной улыбке.
— Я так и знала.
До них донесся грохот мощного взрыва. Пламя добралось до топливных баков «Карлы». На небе заполыхали огненные сполохи, воздух наполнился громовым ревом, и дождь стих. На море опустились тишина и тьма, и с «Карлой» было покончено.
Об этом Дикштейн и сказал Сузи. Он, не отрываясь, смотрел на нее. Глаза её опять закрылись, когда она потеряла сознание, но на губах осталась та же улыбка.
Эпилог
Натаниел Дикштейн ушел из Моссада, но его имя осталось в анналах организации живой легендой. Он женился на Сузи и вместе с ней вернулся в кибуц, где днем они возделывали виноградные лозы, а половину ночи занимались любовью. Свободное время он уделял организации политической кампании за изменение закона, который дал бы право его детям считаться евреями или же. что было ещё лучше, никто не пытался бы определять, кто они такие.
Пока детей у них не было. Они были готовы ждать: Сузи была молода, и он не спешил. Следы от ожогов у неё никогда не сойдут. Порой, лежа в постели, она сокрушалась: «У меня ужасные ноги», — а он целовал её колени и говорил ей: «Они прекрасны, они спасли мне жизнь».
Начало войны Судного дня застало израильские вооруженные силы врасплох. Пьера Борга обвинили в недостатках разведывательной работы, и он был вынужден подать в отставку со своего поста. Но правда оказалась гораздо сложнее. Причиной ошибок явился офицер советской разведки по имени Давид Ростов — преждевременно состарившийся человек, обреченный всю жизнь носить корсет, который поддерживал его шею. Оказавшись в Каире, он проследил всю цепь событий, начиная с допроса и смерти в 1968 году израильского агента Тофика, и пришел к выводу, что Каваш — двойной агент. Вместо того, чтобы судить и повесить Каваша за шпионаж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120