Чем больше я общался с ней, тем больше она вынуждала меня перенести мои
переживания в спокойное русло обыденности. Мои чувства превращались в
точные инструменты. И действительно: как только я начинал объяснять себ
е ее поведение каким угодно способом, избегая видеть в ней лишь животное
, картина менялась, словно под действием волшебного зелья. Но она принадл
ежала своему миру. Она была одной из них.
Все глаза смотрят, но немногие из них наблюдают, и ничтожное меньшинство
способно видеть. Еще одна ночь на балконе; нас с Батисом скрывает пелена п
адающего снега. Раньше я не заметил бы даже мраморных глыб, а сейчас разл
ичал даже песчинки на горизонте. Однажды во время штурма, когда противни
к испытывал нашу способность защищаться, Батис ранил одного из них, дово
льно мелкого. Четыре соратника бросились ему на помощь. О Господи, Господ
и! То, что мы считали жадностью каннибалов, было лишь усилием этих сущест
в унести с поля сражения своих раненых, невзирая на град пуль. Мне был особ
енно отвратителен этот предполагаемый каннибализм, эта жажда сожрать п
адаль даже тогда, когда в теле еще теплилась жизнь. Сколько раз мы стреля
ли в существ, которые хотели только спасти своих братьев!..

12

Кем она была? Там, на маяке, я тысячу раз задавал себе этот вопрос Ц когда ж
елание вскипало во мне и сразу после того, как я овладевал ею. До и после ка
ждого штурма; когда вставало солнце, и когда оно садилось. Я спрашивал са
мого себя об этом каждый раз, когда обессилевшая волна выплескивалась на
наш берег: я смотрел с балкона на море, огромное пространство, которое мы
всегда считали пустым, и в моем мозгу тщетно билась одна и та же мысль: кто
ты, зачем ты здесь?
Мне никогда не суждено узнать о ней что-нибудь. Я обречен на это извечное
незнание. Между нами раскрывалась необъятная пропасть. Она была одним и
з существ, которые обитают в океанских глубинах. Мое воображение не мог
ло нарисовать картины ее мира, ее повседневную жизнь и банальные мелочи
Ц те основы, на которых зиждилось ее существование. Как мне было понять, ч
то произошло между ней и ее собратьями? Как представить ее разочарования
, ее поражения? Я никогда не смогу узнать, почему она укрылась на маяке. Это
было столь же невозможно, как для нее Ц понять, какие причины привели на
остров дезертира-ирландца. Прежде чем я оказался на маяке, моя душа прош
ла по извилистым и опасным дорогам. И если я исходил из предположения то
го, что она была подобна мне, то должен был согласиться с мыслью о том, что и
она проделала похожий путь, но в бесконечно далеком измерении. Я не ведал
даже того, существует ли слово «любовь» в их языке и что оно означает.
Теперь я обращался с ней с такой нежностью, которой раньше не было между
нами. В первый раз я овладел ею в порыве отчаяния, просто потому, что обсто
ятельства привели меня к этому. Прежде чем я впервые дотронулся до нее, е
е запах казался мне тошнотворным. Полное отсутствие волос, влажная кожа.
Сейчас я не мог поверить, что когда-то испытывал подобное отвращение. Пр
авда, теперь моя нежность возникала сама собой. Не буду отрицать, что сна
чала мое поведение было обдуманным: мне казалось, что, проявляя к ней неж
ность, словно она была действительно женщиной, я вызову взаимное притяж
ение. Я верил, что если она сколько-нибудь чувствительна, то увидит огром
ную разницу между мной и Батисом Каффом. И тогда самая человечная состав
ляющая ее существа увидит свет, как бабочка, которая выбирается из своег
о кокона. Но этого не случилось. Независимо от моего желания моя страсть
росла и становилась все более искренней, однако она была безразлична. Я з
амечал, что во мне растет новая любовь, любовь, которую породил маяк. Но по
мере того, как я приближался к ней, моя необычная любовь наталкивалась на
все новые препятствия. Прежде чем отдаться мне, она никогда не смотрела м
не в глаза. После близости не обращала внимания ни на улыбку, ни на ласки. М
оя возлюбленная отмеряла наслаждение с точностью часов, которые указыв
ают нам время. И была столь же холодна, как они.
Если вне маяка она выносила мое присутствие, то внутри становилась наст
оящим призраком и избегала меня. Бесполезно было искать знаков ее вниман
ия. Кроме того, там существовало еще одно препятствие: Батис Кафф. В его пр
исутствии она становилась еще менее общительной, если только можно так
сказать. Мне хотелось видеть в ней совершенно особое существо, угнетенно
е страшным тираном. Однако на маяке, среди оружия и рядом со своим господи
ном, она превращалась в прежнее безмозглое создание, некую помесь покор
ного пса и боязливой кошки. И все то, что незадолго до этого я смог, как мне к
азалось, разглядеть, обращалось в мираж.
Теперь я уже не знал, на чьей стороне была правда. Быть может, я просто хоте
л придать более достойный вид своему желанию. Вероятно, я хотел видеть в н
ей существо, равное себе, потому что боялся предстать перед лицом смерти
человеком, обуреваемым животными инстинктами. С другой стороны, я отрекс
я от человечества, от всех людей мира. И, хотя это казалось мне самому неве
роятным, во мне с каждым днем укреплялась мысль о том, что, сама того не вед
ая, моя возлюбленная стала для меня тем самым убежищем, в поисках которог
о я покинул Европу. Стоило мне взглянуть на нее, коснуться Ц и жестокость
, царившая на маяке, исчезала. Я понимал, потрясенный, что мне было даже нев
ажно, насколько она человекоподобна, как сильно ее сходство с женщиной. Н
еправду говорят, что Господь в день седьмой отдыхал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68