Она сидела, подогнув к
олени, и держалась за перила, словно ее приковали цепями.
Ц Господи! Ц воскликнул я. Ц Господи, посмотрите на нее.
Ц Она воет? Ц удивился Батис.
Ц Господи, она же плачет.

11

Случившаяся затем катастрофа была особенно ужасна, потому что мы ее не о
жидали. Не прошло и двух суток после страшной бойни. На два дня, только на д
ва дня нас оставили в покое. Я гулял где-то в лесу с карандашом и блокнотом
и пытался понять, какое было число. Уже давно я не знал точных дат. Каффа эт
о совершенно не интересовало. На протяжении самых опасных недель я ни ра
зу не зачеркнул даты уходившего дня по той простой причине, что не верил
в наступление нового. Путаницу усугубляло и то, что некоторые страницы к
алендаря были отмечены дважды. На протяжении целого месяца я повторял э
ту ошибку день за днем: я видел нервные росчерки карандаша, сперва черног
о, а потом красного: эта перемена, скорее всего, и вызвала путаницу. Черный
карандаш уничтожал даты одним росчерком. Однако красный, словно не дове
ряя своему собрату, начинал свою работу с того же дня. Стремясь выразить с
ебя в стиле барокко, но при этом придавая ему своеобразную геометричност
ь, красный карандаш разукрашивал цифры, пока они не приобретали замысло
ватые формы. Единица первого февраля стала насторожившимся чудовищем, д
войка второго Ц чудовищем, которое приготовилось к прыжку. Восьмерка п
ревратилась в маяк, на который лезли толпы чудищ; одиннадцать Ц в две кол
онны врагов. Я не помнил, когда и как создал эти рисунки, свидетельствовав
шие о помутнении рассудка, и не мог признать их своими произведениями. Сн
ачала, как это обычно бывает, я обрадовался, решив, что корабль за мной при
едет раньше, чем я рассчитывал. Однако точный подсчет с учетом погрешнос
тей и дней, перечеркнутых дважды, давал результат, который вместо радост
и вызвал отчаяние: корабль должен был прийти на остров две недели назад.

Что могло случиться? Новая война в масштабе земного шара, из-за которой п
рекратились морские перевозки до окончания конфликта? Может быть. Мы, лю
ди, имеем привычку списывать свои несчастья на счет грандиозных катастр
оф Ц это возвышает нас как личностей. Несмотря на это, правда почти всегд
а пишется с маленькой буквы. Я был ничтожной песчинкой бескрайнего пляжа
, который зовется Европой. Разведчиком в стане врагов, одиноким десантни
ком, подданным без короля. Скорее всего, ошибка какого-нибудь бездарного
бюрократа, путаница в архиве или другое незначительное событие отправи
ли учетную карточку моего метеорологического пункта не в тот ящик, где е
й надлежало быть. Цепочка связи прервалась, и все. Метеоролог, затерянный
в водах Антарктики… О злая судьба! Какой ужасный удар для навигационной
корпорации международного масштаба! Я мог быть уверен, что совет директ
оров не включит вопрос обо мне в повестку дня ни одного из своих заседани
й.
Я нервно переворачивал страницы, пытаясь получить результат, отличный о
т первого, но арифметические действия лишь подтвердили катастрофическ
ий вывод. Мне вспоминается мой грязный ноготь указательного пальца, дви
жущийся вверх и вниз по страницам, словно я был самым мрачным из всех счет
оводов. Ошибка была исключена. Отчаяние заполнило все мое существо, слов
но песочный замок разрушился в моей голове и сыпался в желудок. Приняв фо
рму судебного решения, календарь провозглашал мне приговор к пожизненн
ому заключению. Я хотел умереть. Тем не менее страшная новость всегда зас
тавляет нас выкинуть из головы прежние дурные мысли. Нет лучшего средст
ва, чтобы забыть старые беды. Разве могло быть что-нибудь хуже? Да.
Я не мог поверить, что слышал окрик «zum Leuchtturm!», который предупреждал меня с ба
лкона. Потом раздались выстрелы, пробившие холодный воздух, и в моей душе
надломилось что-то очень хрупкое. Сначала я этого даже не осознал. Я урон
ил на землю карандаш и бумагу и бросился бежать.
Они даже не стали дожидаться ночи и появились с приходом первых вечерних
теней. Чудовища осаждали маяк, обожженный и изрешеченный картечью.
Ц Камерад, берегитесь, Камерад, Ц предупреждал меня Батис, стреляя во в
сех направлениях.
Гранитные ступеньки были разрушены взрывами, и мне пришлось карабкатьс
я вверх на четвереньках. Кафф прикрывал меня. Он выбирал в качестве мишен
ей чудовищ, которые пытались приблизиться ко мне. Они исчезали с каждым в
ыстрелом. Однако, когда до укрытия оставалось каких-нибудь два метра, стр
ах уступил место ярости. Зачем они вернулись? Мы убили сотни их собратьев.
Вместо того чтобы спрятаться, я стал кидать камни в чудовище, которое ока
залось ближе всего ко мне. Я хватал обломки гранита и швырял их ему в лицо:
один, другой, третий. Мне помнится, я кричал ему что-то. Чудовище закрыло го
лову руками и отступило назад. После этого произошло невероятное: оно вд
руг кинуло камень в меня! Это было жутко и одновременно нелепо. Кафф сраз
ил его одним метким выстрелом.
Ц Камерад! Скорее внутрь! Чего вы ждете?
Я занял место рядом с ним на балконе и сделал один или два выстрела. Чудищ
было не очень много.
Я опустил ствол винтовки. Их присутствие доказывало, что любое усилие бы
ло тщетным. Что бы мы ни предприняли, они все равно вернутся. Пули и взрывы
были для них как дождь для муравьев Ц природными катастрофами, которые
принимались как должное и влияли лишь на их численность, но не на их упор
ство. Я сдавался, выбрасывал белый флаг.
Ц Какого черта вы уходите? Ц упрекнул меня Батис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68