наступала ночь, и чутье моих далеких предков подсказывало мне, что это по
ра царствования кровожадных существ. «Не спи, не спи, Ц говорил я себе вс
лух, Ц только не засыпай». Запасы воды были невелики, поэтому я плеснул с
ебе в лицо холодного джина. Теперь оставалось только ждать. Ничего не про
исходило. Я залечил пузыри, которые вздулись у меня на руках, когда я хват
ал горящие бревна, и царапины на шее от когтей этих чудовищ. Яма перед двер
ью не была закончена. Но это меня волновало меньше всего. Сдвинув ящики с в
ещами, я устроил прочную баррикаду. Мои воспоминания устремились в Ирла
ндию, в дни уличных боев, когда над булыжными мостовыми взвились знамена.
Но в тот момент я, вне всякого сомнения, предпочел бы морским чудовищам в
се королевские войска вместе взятые.
Я уже говорил, что письмо моих бывших начальников едва не убило меня. Мож
но сказать и так. Из-за этого письма я не распаковал два последних ящика. Я
сделал это сейчас, просто из боязни расслабиться и потерять контроль на
д собой. Совершенно ясно, что никто и нигде не испытывал такой радости, рас
крыв какую-нибудь коробку. Я поднял крышку, разорвал картон и увидел вну
три переложенные соломой две винтовки ремингтон. Во втором ящике было дв
е тысячи пуль. Я опустился на колени и заплакал, как ребенок. Разумеется, э
то был подарок капитана. Во время плавания мы не раз обменивались мнения
ми по разным вопросам, и ему было известно, что я ненавидел войну и военных
. «Это неизбежное зло», Ц говорил он мне. «Но хуже всего то, Ц отвечал ему
я, Ц что военные как дети: воинская слава, обретенная в боях, служит им тол
ько для того, чтобы рассказывать о них». Мы много раз разговаривали об это
м долгими вечерами, и он прекрасно знал, что я отверг бы его предложение ос
тавить мне огнестрельное оружие. Поэтому в последнюю минуту он молча доб
авил эти два ящика к моему багажу. Одним словом, если бы в моем распоряжен
ии было пятьдесят человек, таких как этот капитан, я бы основал новую стра
ну, родину для всех, и дал бы ей имя Ц Надежда.
Наступили сумерки. Зажегся маяк. Я послал проклятие Батису, Батису Каффу
. Человеческая низость для меня будет носить его имя во веки веков. Даже ес
ли он сумасшедший, это не умаляет его вины. Самым главным для меня было то,
что он знал о существовании чудовищ и оставил меня в неведении; я ненавид
ел его со всей яростью бессилия. Мне хватило времени просверлить в ставн
ях маленькие отверстия, которые позволяли высунуть наружу ствол винтов
ки. Над ними я прорезал длинные и узкие щели, чтобы наблюдать за чудовища
ми, не открывая ставен. Однако снаружи ничего не происходило: никакого дв
ижения, никакого подозрительного шороха. Через окно, которое выходило на
море, я мог видеть песчаный берег. Водная гладь была спокойна, и волны не
бились яростно о берег, а тихо ласкали песок. Странное нетерпение охвати
ло меня. Если уж им суждено прийти, пусть бы приходили скорее. Я сгорал от ж
елания увидеть сотни чудовищ, атакующих дом. Мне хотелось расстреливат
ь их одного за другим. Любое сражение было лучше, чем это томительное ожи
дание. Карманы моего бушлата были набиты пулями. Их тяжесть придавала мн
е сил и успокаивала. Блестящие пули цвета меди в правом кармане, пули в ле
вом, пули в нагрудных карманах. Даже в рот я положил пару пуль. Я сжимал вин
товку с такой силой, что вены вздулись на руках голубыми ручейками. За по
ясом, которым я подпоясал бушлат, были нож и топор. Наконец, как того следо
вало ожидать, они явились.
Сначала на морской глади показались головы, плывущие к берегу. Их можно б
ыло принять за буйки. Они двигались плавно, со скоростью акульих плавник
ов. Их было десять, двадцать Ц не знаю точно: скопище здесь, скопище там. В
ыходя из воды, они превращались в рептилий. Их мокрая кожа наводила на мыс
ль о литых чугунных фигурах, облитых растительным маслом. Они проползал
и несколько метров, а потом вставали в полный рост и становились прямохо
дящими существами. Однако при движении они слегка наклонялись вперед, ка
к это делает человек, идущий против сильного ветра. Я вспомнил о шуме дожд
я прошлой ночью. Их перепончатые утиные лапы оказались вне родной стихии
. Они вдавливали в песок крупную гальку, разбросанную волнами по берегу,
оставляя за собой глубокие следы, словно шли по свежему снегу. Из их паст
ей вырывался шепот заговорщиков. Я не выдержал. Открыв окно, я бросил нару
жу горящее полено, от которого зажегся бензин, дрова и горы книг, потом зак
рыл ставни. И стал стрелять через бойницу, не целясь. Существа бросились в
рассыпную; они прыгали, как обезумевшая саранча в преисподней, и яростно
стрекотали. Ничего нельзя было различить за языками огня, которые снача
ла вздымались очень высоко. За границей пламени иногда вырисовывались и
х тела: чудовища прыгали в своей бесовской пляске; я тоже вопил. Они то под
скакивали, то пригибались, то собирались вместе, то рассыпались в. разные
стороны, пытались подобраться к окнам и отступали. Чудища, множество чуд
ищ, и еще, и еще. Здесь и там, там и здесь. Я перебегал от одного окна к другом
у, высовывал ствол ружья и стрелял не целясь, Ц один выстрел, два, три, чет
ыре. Заряжая винтовку, я проклинал их, как варвары проклинали Рим, потом сн
ова стрелял и опять заряжал. Так прошло несколько часов, а может быть, мин
ут Ц не знаю.
Костры догорали. Я понял, что огонь был скорее моральной поддержкой, чем
реальным способом защиты. Однако чудища испарились. Вначале я этого даже
не заметил и продолжал стрелять, пока гильза не застряла в затворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68