Его темные колючие листья содержали яд
овитый сок, твердый ствол был некрасив. Мой наставник размышлял: «Хорошо,
это растение ни на что не пригодно, но если мы вырвем его, будет ли смысл во
всех остальных травах?» Ц «Они потеряют свой смысл», Ц сказал я. Ц «И к к
акому же выводу вы пришли?» Ц «Что сорной травы не бывает». Ц «Можете сч
итать, что вы выполнили задание».
Другое задание: следить за любым человеком, по своему выбору, в течение д
вух дней, записывая все: каждое его слово, мнение, движение, действие, секр
еты и так далее. Из детского озорства я выбрал объектом его самого, и он не
возражал. Затем он потребовал, чтобы я данную личность оценил критически
. Я сказал, что если хорошо знаешь какого-то человека, то не можешь судить е
го. «Можете считать, что вы справились с этим упражнением», Ц был его отв
ет.
Но главный урок, который он мне преподал, состоял в следующем. В нашем мире
можно действовать только в двух направлениях: двигаясь вперед, к жизни, и
ли назад, к смерти. Самый непросвещенный угольщик мог избрать путь жизни
, а какой-нибудь литературный гений, озабоченный судьбами страны и эпохи
, Ц путь смерти. Положение в обществе не имеет значения. Я помню, мой опек
ун умер через три дня после моего гражданского совершеннолетия. Он прос
тился со мной на смертном одре со спокойствием человека, оставляющего н
ачатое дело в надежных руках, и говорил о болезни, которая сжигала его, с т
очностью критика, который оценивает произведения искусства, созданные
другими художниками.
«А теперь, друг мой, расскажите мне в двух словах, чем вы намерены заняться
в будущем», Ц завершил он свою речь.
«Как вы можете говорить об этом, когда умираете?» Ц спросил я, заливаясь г
орькими слезами.
«А с чего вы взяли, что такие люди, как я, умирают?» Ц резко ответил он мне.

В тот день мы оба вышли за порог нашего дома, чтобы больше никогда туда не
вернуться.
В каком-то смысле все усилия моего наставника оказались тщетными. Книги
, которые он рекомендовал прочесть, чтобы защитить меня от грубой реальн
ости, равно как и упражнения, сделали еще более чувствительной кожу, кото
рая от природы была нежной. В этом не было его вины. Благодаря наставнику я
стал другим Ц не тем юнцом, который только что оставил стены Блэкторна. Н
о в Ирландии за это время ничего не изменилось, в этом он был бессилен. Ест
ь ли какой-нибудь смысл в том, что наимудрейший из людей укажет вам путь к
солнцу, когда кругом царит кромешная тьма? Вся его педагогика шла вразре
з с жизнью. И я раскрыл свои объятия делу республики со всей страстью, кото
рая досталась мне в наследство от Тома.
Республиканское движение испытывало недостаток в мозгах, в то время как
рук у него было в избытке. Несмотря на юный возраст, у меня было образован
ие, а кроме того, весьма экстравагантная гуманистическая культура. Наши
лидеры предпочли, чтобы я занимался логистикой, а не держал в руках оружи
е. Я всегда думал, что самые великие драмы создаются иронией судьбы: техни
к морской логистики Блэкторна, ТМЛ первого разряда, превратился в техни
ка диверсионной логистики, ТДЛ, и, кстати, далеко не посредственного. Я вес
ьма быстро внедрился в мир подполья. На протяжении следующих лет англич
ане не раз предлагали вознаграждение за любые сведения, которые помогли
бы им меня арестовать. Сначала меня оценили в десять фунтов. Потом цена в
озросла до пятнадцати. Затем до тридцати пяти фунтов и пятнадцати шиллин
гов Ц скрупулезная точность англичан при расчетах может доходить до с
овершенства Ц и, наконец, до сорока пяти. Досадно! Мне так и не удалось вст
упить в изысканное общество людей, чьи головы ценились дороже пятидесят
и фунтов. Наверное, я не заслуживал этой чести. Я не был ни идеологом движ
ения, ни генералом. Я служил всего лишь связующим звеном на полпути между
руководителями движения и рядовыми бойцами, разбросанными по всей стра
не. Однако в то время моя работа была очень опасной. Иногда приходилось у
лепетывать с какой-нибудь фермы через окно сеновала за минуту до появле
ния англичан. Однажды вечером нас даже пытались подстрелить. А потом пре
следовали всю ночь. Благословенны наши предки ирландцы, решившие когда-
то в незапамятные времена построить каменные изгороди, покрывающие се
тью весь остров. Мне не раз приходилось прятаться за ними или скрываться
в их лабиринтах. Это хороший пример того, что в войнах участвуют как силы н
астоящего, так и давно минувшего.
Как истинные ирландцы, после каждого поражения мы с энтузиазмом принима
лись готовиться к новой борьбе. Подобная настойчивость термитов в конце
концов подорвала силы неприятеля. Счастливый день наступил. В то утро, г
уляя по улицам Дублина, я чувствовал на себе обычную гражданскую одежду,
а не костюм, надетый для отвода глаз. Дело было не в одежде, а совсем в друг
ом: я не испытывал страха. Англичане отступили.
Я сказал, что это был счастливый день, но он быстро кончился. Очень скоро п
еред моими глазами предстала безрадостная картина. Наши вожди правили с
траной с тем же деспотизмом, как и англичане. Понимание этого не рождаетс
я вдруг, его трудно принять, но мало-помалу человек приходит к такому зак
лючению. В самом деле, в чем состояло различие между заседаниями в Букинг
емском дворце и совещаниями нового правительства? Оно правило с той же п
рагматичностью, на основании тех же деспотичных и бесчеловечных принци
пов, как это делал ранее любой английский генерал. Они занимались лишь те
м, что поддерживали порядок, который мы так ненавидели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68