Не только
спрашивал, но и переспрашивал, заходил к каждому вопросу с разных боков.
Он всегда был дотошным и в последнее свое исследование внес полную меру
природной дотошности. На главный вопрос: "Может ли наша ротоновая
установка стать губительной для живой ткани", он получил исчерпывающий
ответ: "Да, может".
И я стал думать о том, что в старину важные открытия часто
совершались в плохо оборудованных лабораториях, в результате элементарных
опытов. Ибо ставился простой вопрос природе: "Да или нет?"
И она отвечала на простой вопрос простым ответом. Изучение тончайших
количественных закономерностей придет потом - в специализированных
лабораториях, в роскошных научных институтах. Кондрат в нашем блестяще
оборудованном, знаменитом Объединенном институте N 18 проводил свои
последние исследования по старинке, стало быть, выше простых ответов
подняться не мог - и, как не раз бывало в старину, получил на свой простой
вопрос "Да или нет?" точный и грозный ответ: "Да!"
Ему бы остановиться на этом. Все дальнейшее поручить бы
специализированной лаборатории. Кондрат в безмерном своем самомнении -
либо в столь же безмерном отчаянии? - пошел дальше и погиб!
Последняя запись в дневнике была ключом к тайне трагедии. "Гарпы.
Броня, - так записал Кондрат план своего нового эксперимента. - Защитный
экран? Короткодействие? Радиус эффекта?" Бедный мой друг Кондрат, ты начал
дело не по силам, ты перешел от качественных к количественным
экспериментам - не было, не было в нашей лаборатории надежных средств для
них! И хоть бы я находился рядом с тобой! Хоть бы я был рядом!
Я бросил дневник Кондрата, выскочил из-за стола. И снова шагал и
шагал по его кабинету, гоня от себя горестную мысль, что был бы в
лаборатории - и не погиб бы Кондрат.
Взяв себя немного в руки, я вернулся к столу. Настала очередь
официального отчета о катастрофе в Лаборатории ротоновой энергии. Я уже
читал его, нового в нем не было. И только на стереографиях, приложенных к
отчету, я остановил внимание. Их было четыре, одна - общий вид
энергетической установки, три другие - помещение ротонового генератора.
Шесть лет я считал это помещение своим единоличным царством, оно и было
таким, я властвовал в нем безраздельно. На двух снимках - сам генератор,
подсобные механизмы, система автоматического управления, трубопроводы,
приемники и излучатели. А на третьем - человек, неосторожно вторгнувшийся
в это специализированное царство и заплативший своей жизнью за вторжение:
Кондрат - окровавленное лицо, сожженная одежда, изломанные руки, перебитая
нога... Я закрыл глаза, перехватило дыхание - так горько, так непереносимо
было глядеть на третий снимок!
Спрятав стереографии и отчет в папку, я положил их в ящик стола - они
больше не были нужны.
Я вышел из кабинета Кондрата и спустился в нижний этаж, в помещение
ротонового генератора. Год я не был здесь, не спускался сюда и всю неделю,
что провел в записи воспоминаний и чтении рабочих журналов и дневников.
Уже внизу я обнаружил, что забыл снять датчики мыслеграфа, и засунул их в
карман. Я ожидал увидеть картину страшных разрушений, стереографии именно
их фиксировали. Но разрушений было немного - поваленные трубопроводы,
покалеченная автоматика. Генератор выглядел целым. Я остановился около
него - осматривался, думал о том, что здесь совершилось.
И снова у меня стеснило дыхание. Именно здесь, на этот покрытый
синтетической кожей пол, повалился сраженный скачком электрического
напряжения Кондрат, здесь его какие-то секунды выкручивало, выламывало
кости, здесь он закричал последним пронзительным криком, самописцы точно
зафиксировали его призыв о помощи, на который не могло быть ответа, ибо он
был один, а автоматика уже отказала. Вот так описала комиссия картину его
гибели. Все было так, ни в одном факте не исказили действительность
эксперты. И все было не так, ибо официальная картина передавала лишь то,
что могла увидеть комиссия. Я любовался генератором и ненавидел его - мое
детище, лучшее из всего, что я создал, что я мог создать, он был истинным
убийцей Кондрата. До боли в сердце я понимал, что происходило в ту
страшную минуту. Кондрат расставил наверху вокруг фарфорового
преобразователя свои цилиндрики и пробирочки с живой материей, прикрыл их
защитными щитками, имитирующими и броню гарпов, и любую другую броню, что
может понадобиться, если ротоновый преобразователь где-нибудь обратят и на
человека. А потом спустился вниз манипулировать генератором. Каждый
аппарат имеет свой особый характер, нет двух абсолютно одинаковых машин, а
мой генератор пока единственный в мире. Я знал его, привык к нему, и он
знал меня и привык ко мне. Ни в каких инструкциях не выразить всей
индивидуальности сложнейшей да и капризной машины, Кондрат об этом и не
подумал, когда задавал напряжение на генератор. Что в ту несчастную минуту
испугало Кондрата? Глухой шум, вырвавшийся из недр машины? Я тоже не раз
слышал этот шум, он и меня вначале пугал, потом перестал - настоящей
опасности в нем не было. Или сигнал сверху о перегрузке преобразователя -
надо уменьшить подачу ротонов? Почему вместо плавного уменьшения Кондрат
вдруг дал полную остановку? Он не мог не знать, что в момент такой
остановки гигантски взметывается напряжение на генераторе! Ну и пусть
взметывается, всего ведь доли секунды, автоматика надежно погасит любое
перенапряжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49