Они поднимались над поверхностью сперва малыми островками
. Голыми скальными костями, обглоданными ветром и морем. Волны закипали у
их подножий и легко перекатывались через макушки. Ближе к матёрому берег
у островки делались выше и одевались в свежую зелень. Потом выходили на с
ушу и становились отрогами горного хребта. В мокром сумраке не разглядет
ь было вершин. Тучи просто упирались в горные кручи и висели на месте, изли
ваясь дождём. На высоких перевалах царил холод, там вместо дождя сыпался
густой снег. Прояснится небо Ц и горы снова предстанут в белых плащах. Та
кая уж здесь бывает весна.
Берег восставал из моря десятисаженным обрывом. Ветра особого не было, н
о у подножия скал тяжело и грозно ревел накат. Где-то далеко бушевал шторм
, раскинувший косматые крылья от Тар-Айвана до Аланиола. Отголоски, докат
ывавшиеся до западных берегов океана, вселяли трепет. Чёрные громады одн
а за другой надвигались на берег и с громом и грохотом превращались в обл
ака брызг. Брызги плотной стеной взвивались над утёсистой кручей, и вете
р уносил их в глубь страны, перемешивая с дождём…
За грядой островов матёрый берег отступал, выгибаясь исполинской подко
вой. Там рвались на ветру огни четырёх маяков, питаемые земляным маслом и
не боящиеся дождя. Маяки указывали кораблям путь в гавань. Летящая мгла п
очти не давала разглядеть город, только сторожевые башни угадывались вд
алеке. Город носил звучное и красивое имя: Тин-Вилена Ц Младшая Сестра, к
ак ещё называли.
На оконечных скалах мыса было безлюдно. Сюда и при ярком-то солнце мало кт
о забредал, тем более ныне Ц кто в своём уме будет зря терпеть холодную сы
рость, легко проникающую сквозь кожаный плащ, сквозь стёганую телогрейк
у?.. Оттого некому было заметить, как в некоторый миг через кромку утёса вз
вились особенно плотные клочья пены и брызг… Когда же ветер утащил их пр
очь и развеял Ц стало видно, что прочь от моря бежал большой серый пёс. И у
него на загривке, зябко и недовольно нахохлившись, сидела летучая мышь.
А глаза у пса были такие, каких у собак не бывает. Серо-зелёные. Человеческ
ие.

Когда этот человек приходил в Тин-Вилену и появлялся в “Белом Коне”, выши
бала при входе кланялся ему в пояс, а корчмарь Айр-Донн каждый раз пытался
отказываться от денег за еду и питьё:
Ц У меня и так весь твой заработок лежит, Волкодав. Я его в оборот пускаю и
богатею с того. И ещё ты мне за что-то будешь платить?
Человек по имени Волкодав только усмехался. Молча оставлял деньги и уход
ил. Айр-Донн возмущался, воздевал руки и сквернословил, поминая божестве
нные копыта Трёхрогого. Он был из восточных вельхов и на заморской чужби
не хранил обычаи родины со всем упорством и рвением, которыми славится е
го племя. Одна беда Ц нашла коса на камень. Волкодав тоже родился за морем
. И добро бы в каком праведном месте, населённом покладистым и тихим народ
ом, а то Ц в диких веннских лесах. Сиречь упрямец уже вовсе непроходимый.
Хуже всякого вельха.
В этот дождливый, бессолнечный день корчма Айр-Донна наполнилась раньше
обычного. Скверная погода поневоле загоняет под крышу, и в особенности
Ц к тёплому очагу, к доброй выпивке и еде. Тем и другим “Белый Конь” был в г
ороде славен. Сюда охотно шли горожане, сюда шумно вваливались мореходы,
отвыкшие в долгом переходе от свежих человеческих лиц. Особенно Ц женск
их.
Ц Пива, красавица! И не этой аррантской бурды, которую зачем только из-за
моря везут! Местного подавай!..
Ц И курочек пару! Да побольше соуса, соуса!..
Ц А сама к нам, красавица, не присядешь? Некогда тебе? Ну, беги…
Служаночки в самом деле бегали, как настёганные. Складывали в поясные ка
рмашки позвякивающие монетки. Стряпухи на кухне угорело метались от жар
овни и сковородок к земляной печи и от неё к пузатой коптильне.

Все мы, братишка, кто поздно, к
то рано,
Сгинем в холодных волнах океана.
В кои-то веки добравшись на сушу,
Как тут в трактире не выплеснуть душу?
Ну-ка, подруга, пивка на полушку,
Да пощедрее наполни нам кружку!
Пусть оно в глотки потоком прольётся Ц
Выпьем за тех, кто уже не вернётся.
Выпьем за пахарей сумрачной пашни,
Кто разворачивал парус бесстрашно,
Кто навсегда у подводного Бога
Загостевал в Его мокрых чертогах.
Поздно ли, рано ли Ц все под волнами Ц
В круг соберёмся за теми столами…

Волкодав появлялся всегда поздно. Но, как бы ни была набита корчма, у Айр-Д
онна для него непременно находилось местечко. И мисочка свежей сметаны.
Тот её очень любил, а вельх чуть не единственный в Тин-Вилене умел готовит
ь это чужеземное лакомство.
Сегодня венна почему-то всё не было видно, и корчмарь косился на дверь. Он
знал: служба у Волкодава была такая, что не позавидуешь. Жрецы Богов-Близн
ецов шуток не шутят.
Вышибалой у Айр-Донна стоял крепкий темноволосый нарлак. В кожаных штан
ах и, как полагалось молодому мужчине его племени, при кожаной безрукавк
е. Несмотря на промозглый вечер Ц на голое тело, чтобы всякий мог оценить
и презрение к холоду, и красивые точёные мышцы. Страна нарлаков тоже лежа
ла очень далеко. Но такова была Тин-Вилена: населяли её почти сплошь выход
цы из-за моря. И недавно приехавшие, и родившиеся уже здесь.
И песня, которую они пели, тоже приплыла сюда по солёным волнам, на корабле
отчаянного купца. Завезли её, кажется, из сольвеннских земель, из стольно
го Галирада, где слагал знаменитые стихи одноглазый поэт Декша Белоголо
вый. Впрочем, Айр-Донн не стал бы ручаться, поскольку точно не знал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19