И Филя поставит точку.Вспомнив Филю, Псурцев поморщился. Конечно, Филя – подонок, к тому же подонок вонючий. Но нужен человек. К кому обращаются в экстремальных случаях, подобных нынешнему? Только к Филиппу Фаридовичу Хусаинову, которого в преступном мире за бородавку на щеке прозвали Филя-прыщ. Самая важная фигура среди преступников – бывших, настоящих и, наверное, будущих – Города.В прошлом Филя работал в цирке. Филипп Хусаинов – эквилибрист, канатоходец, его знали в стране: огромные красочные афиши до сих пор украшают стены его квартиры. Потом Филе не повезло, репетировал без страховки, упал и повредил ногу, до сих пор хромает. На этом закончилась Филина цирковая карьера, больше способностей у него не было, но характером обладал упрямым, а голову имел смекалистую и находчивую, отличался жестокостью и беспощадностью, судьба занесла его в Город, здесь Филя оброс несколькими бывшими спортсменами, такими же отчаянными, как и сам, – ограбили пять квартир, но попались на убийстве. Псурцев занимал тогда должность начальника уголовного розыска – собственноручно вышел на Филин след и арестовал его с компанией.Хусаинов отсидел несколько лет – хвалился, что прошел в колонии академию, по крайней мере он сейчас не разменивается на квартирные кражи. Сейчас Филя «записался» в рэкетиры, вместе со своими помощниками-спортсменами вымогал дань с кооперативов и черного рынка.Полковник сквозь пальцы смотрел на Филины «шалости» в Городе, в свою очередь, Хусаинов информировал его о тайнах преступного мира, безжалостно продавая конкурентов.Оба были довольны друг другом.И все же Псурцев морщился, подъезжая к условленному месту. Разговор с Филей не радовал его. Знал: Хусаинов сделает все, что нужно, однако сам факт, что он, полковник милиции и без пяти минут генерал (это ему твердо обещал сам Пирий), будет вести переговоры с обыкновенным рэкетиром, портило настроение.«Хотя, – подумал с досадой, – хоть крути-верти, хоть верти-крути, а разговора с Филей-прыщом не избежать. Не зря Белоштан сказал прямо: Хмиза надо убрать. А Белоштан слов на ветер не бросает».И здесь Псурцев вспомнил, как заблудился в Жориных тенетах. Случилось это несколько лет назад, в те застойные времена, – Белоштан пришел к нему в городское управление, нахально уселся в кресло, подождал, пока полковник выберется из-за стола, и спросил просто:– Хочешь, полковник, получать по десять тысяч ежемесячно?У Псурцева зашлось сердце: молниеносно прикинул – ему, чтобы получить десять тысяч, нужно вкалывать более двух лет. А здесь ежемесячно…Но все-таки на всякий случай поломался и ответил с достоинством:– Офицеры милиции не продаются.– Ого, еще и как продаются, – возразил Белоштан безапелляционно, – и значительно дешевле.– Меня ты не купишь.– Не хочешь – не надо, – Белоштан сделал попытку встать, и вдруг Псурцев со страхом подумал: сейчас уйдет и пропали его деньги. Десять тысяч ежемесячно, целых десять тысяч, когда ему, кроме зарплаты, перепадают какие-то крохи. Ну за прописку в Городе, еще от благодарных родителей, когда вытянешь неразумного мальчишку из колонии, – крошка там, крошка здесь, сытым никогда не будешь. Поэтому и спросил уже совсем другим тоном:– За что же ты, Георгий Васильевич, собираешься платить такие бешеные деньги?Белоштан не ждал такого оборота разговора. Он еще не успел встать, как опять плюхнулся в кресло и объяснил:– А ни за что.– Ни за что? Ты мне голову не морочь. Говори уж прямо.Георгий Васильевич закурил дорогую американскую сигарету, предложил и Псурцеву. Они задымили, потом Белоштан, сделав пару затяжек, раздавил сигарету в пепельнице и сказал серьезно:– Я с тобой, Леонид Игнатович, не шучу. Ибо человек я серьезный, очень даже серьезный. Действительно, предлагаю тебе десять тысяч пока ни за что. Если примешь мое предложение, поговорим более детально.Псурцев рукой разогнал ароматный дым «Кента», мешавший ему видеть лицо Белоштана. Сказал неопределенно:– Предположим, я соглашусь…– Нет, – возразил Белоштан, – никаких «предположим». Да или нет?– Но я даже не знаю, в какие игры будем играть.– А если даже в небезопасные? Разве ежемесячные десять тысяч не окупят риск?– Окупят, – вздохнул Псурцев.– Я был уверен, что мы договоримся.– За что все-таки платить будете?– Я же сказал: пока ни за что. За красивые глаза и за то, чтобы ты закрывал их, когда я скажу.– Уже закрыл.– Кроме того, держи меня в курсе. Понимаю, не все от тебя зависит, не все можешь прикрыть или подправить, но мы должны иметь информацию из первых рук. Собираемся мы, Леонид Игнатович, наладить производство дефицитной продукции. Для нужд населения, так сказать, – не удержался от иронии, – для его возрастающих запросов.– Левый цех? – уточнил Псурцев.– Называй, как хочешь: левым, правым, меня это не колышет. Но я хочу: во-первых, чтобы твои не совали нос на фабрику. Так же и в магазин, где реализуется товар. Во-вторых, со всей информацией о делах областного и городского управлений милиции, какие прямо или косвенно будут касаться наших дел, должен знакомить меня немедленно.– Это в моей компетенции. Однако не могу гарантировать, что из областного управления…Белоштан предупреждающе поднял руку:– Это понятно. Но областное управление обойти тебя не может. Если и запланируют операцию, должны посоветоваться с тобой.– Да, такой порядок есть.– Хороший порядок… – Белоштан расплылся в улыбке, показав белые безукоризненные зубы. – Наш, социалистический.– Ты что, против социализма?– Я против всего, что мешает мне нормально жить.– Если только мне будешь платить по десятке в месяц, представляю, сколько имеешь сам!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46