Куркуляка проклятый…– Ребра ему посчитайте… Только не очень сильно, чтобы только запомнил. Скажешь: языком трепаться будет – хана…– Скажу, начальник. У меня на Микитайло у самого руки чешутся. Но не забудьте – через две недели…– Выйдешь, Горбунов, в райотделе протокол перепишут, я прикажу.– Все сделаем, как велели, начальник!Горбунов ушел, и в комнату заглянул Макуха. Тревожные огоньки светились в его глазах.– Все в порядке, Макуха, – сказал Псурцев. – Я тобой доволен. Буду ставить вопрос о присвоении тебе капитанского звания.– Рад стараться, товарищ полковник! – вытянулся Макуха. – Видите, у нас порядок!– Полный порядок, – подтвердил Псурцев, потому что и сам придерживался такой мысли.– И откуда только такие берутся? – полушутя-полусерьезно спросил Фома Федорович, буравя Сидоренко сквозь очки пронизывающим взглядом.– Из республиканской прокуратуры, – отшутился Иван Гаврилович.– Наслышан о тебе, – сказал Фома Федорович. Снял очки и произнес утомленно: – Докладывай.– Сколько у меня времени?– А ты докладывай – посмотрим.– Наша группа имела задание расследовать положение дел на трикотажной фабрике. В Верховный Совет пришло письмо, и прокурор республики дал указание проверить факты.– Знаю.– Работники республиканского управления БХСС во главе с подполковником Кирилюком установили факты злоупотребления на фабрике и особую причастность к ним директора Белоштана. Его арестовали, и ведется следствие.– Могли бы посоветоваться со мной.– Однако же, Фома Федорович, факты бесспорные и поразительные.– Ты знаешь, кто я здесь? – Фома Федорович повертел очками. – Я – глава и отвечаю за все. За все – понятно? За тебя тоже, пока ты находишься на территории области.– Я считал, что подчиняюсь прокурору республики.– С одной стороны…– Согласен, Фома Федорович. У Белоштана был левый цех по производству дефицитной трикотажной продукции. Он возглавлял целую шайку расхитителей государственной собственности – в компании с ним были заведующие промтоварными магазинами и другие работники.– Конечно, были. Краденое надо было продать. На барахолку не понесешь же всю продукцию…– Думаю, преступники оперировали весьма крупными суммами.– Точнее.– Скорее всего, сотнями миллионов.– Откуда у Белоштана миллионы? Не преувеличиваешь?– Приблизительные суммы убытков, понесенных государством, установит следствие. Точную цифру, наверное, выяснить не удастся.Фома Федорович произнес как-то странно:– Ну и проходимец этот Белоштан! Мы его на хозяйственную работу выдвинули – вот и отблагодарил!– У Белоштана, наверное, были консультанты. И очень ловкие помощники и сообщники.– Стыд какой! – произнес Фома Федорович. – Резонанс на всю республику. До сих пор за нами только мелкие дела числились – как у всех: квартирные кражи, хулиганство и подобное другое. Убийство считалось чрезвычайным происшествием. А здесь – кража в особо крупных размерах! К тому же выявленная не нами самими, а республиканскими органами!– Мы не претендуем на лавры.– Ты не претендуешь. А как быть мне? Мне прокуратуру и милицию на ковер вызывать надо. Как это так, на глазах у общества такие махинации делались!– Преступники действовали точно.– Не скажи – целый левый цех! Наша милиция сама могла Белоштана за руку схватить.– Могла, – согласился Сидоренко, – вот тут и закавыка.– На что намекаешь?– Скажу прямо: кое-кто из милиции опекал Белоштана.– Конкретнее.– Следствие продолжается, остальных данных огласить не могу, но нити тянутся к Псурцеву.– Говори, да не заговаривайся.– Я, Фома Федорович, готов нести ответственность за свои слова. Тем более, что подозрение вызывает и сам Пирий.Фома Федорович медленно надел очки, посмотрел сквозь них на Сидоренко, пристально и внимательно.– На кого руку поднимаешь? – спросил строго. – Я тебя вызвал только потому, что поступила жалоба: превышаешь полномочия. Кто тебе позволил самого мэра допрашивать?– А я его не допрашивал, просто был на приеме и пристрастно поставил несколько вопросов.– Ты свои шуточки брось. Здесь тебе кабинет наместника президента и экивоками не отделаешься. Что у тебя против Пирия?– Арестован его шофер, и он дал показания против Кирилла Семеновича.– Не допускаешь, что по личным мотивам? Пирий мог прищучить шофера, а тот мог отомстить.– Следствие не отбрасывает и такой вариант. Кстати, шофер на последнем допросе отказался от своих первоначальных показаний.– Знаем мы таких субчиков: сегодня одно, а завтра другое – на сто восемьдесят градусов… Мы, скажу прямо, в особых условиях работаем. Многие злобствуют, с говном бы смешали. Ты представляешь, какая должность у Пирия? Одному в квартире отказал, другому машину не дал, третьего на исполкоме пропесочил…«Представляю, – мысленно добавил Сидоренко, – у одного за квартиру сто тысяч взял, у другого тоже… А Белоштан сколько ему носил? Должно быть, не меньше…»– Следствие продолжается, – ответил уклончиво. – И пока можно делать только предположения.– Пирия ты не знаешь, – сказал Фома Федорович. – Работник с размахом и разумный. На нем Город держится.«С размахом – это точно, – опять мысленно добавил Сидоренко, – двухэтажную дачу на тещу оформил, с подвалом и бильярдной. А вас, Фома Федорович, почему-то туда не пригласил. Скромный, не хочет хвастаться».– И все же некоторые нити тянутся к Пирию, – сказал упрямо.– Пирия я тебе не отдам, – сказал Фома Федорович раздраженно. – Мне тут виднее – кто есть кто. Шерстить государственные кадры никому не позволим, даже прокуратуре. Знай, сверчок, свой шесток.– Закон для всех одинаков.– Газеты читаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46