– Ты тоже с комсомола начинал, но оказался шустрее меня – пролез в мэры. Но хоть ты и высокое начальство, а пляшешь-то под мою дудку, извини за откровенность.– Извиняю, Жора, и с радостью, – Пирий похлопал Белоштана по плечу. – Как там в кино говорили: связал нас бог одной веревочкой… Так вместе до последнего будем вертеться… Кстати, кооператив «Красная Шапочка» я разрешил. Пусть Франко впрягается.– Разговорились мы с тобой, Кирилл, – Белоштан допил кофе и отодвинул чашку. – Что с Хмизом будем делать?– Отпускать нельзя.– На цепь не посадишь.– Сорвется, – согласился Пирий.– Страшно подумать, сколько он знает.– В принципе Хмиз должен держать язык за зубами: сам связанный и перевязанный.– Посмотрел бы на него сейчас, совсем от девки сошел с ума.– Странно, казался рассудительным, не глупым.– Пути души человеческой неисповедимы.– А в тебе бывший лектор проснулся… – усмехнулся Пирий. – Однако Степу отпускать нельзя. Мы должны спать спокойно.– Где уж тут. Сам говорил – следователь из Киева по наши души едет… А вдруг за что-нибудь зацепится?– Брось, власть в наших руках.– У Рашидова власти было чуть побольше.– Думай, что говоришь: если бы Рашидов был жив, никогда бы не допустил такого безобразия.– Да, на покойничках мы любим потоптаться, они ведь не кусаются.– Хорошая мысль. И мертвых никто не заставит заговорить…– Считаешь?– Что ты можешь предложить?– Молчу… – Белоштан поднял вверх обе руки. – Но как? Опасно ведь.– А для чего у нас Псурцев?– Считаешь – он?..– Он не он. Нас это не касается. – Пирий снял трубку и, услышав самоуверенный полковничий бас, приказал: – Давай, Леня, ко мне. В закоулок, да быстрее.Полковник не задержался. С сожалением окинул взглядом начатую бутылку коньяка, но не налил себе. Присел на стул, всем своим видом показывая нетерпение и исполнительность.– Не представляй из себя слишком делового, – посоветовал Белоштан. – Нам твои дела известны.– Совещание… Через полчаса совещание, и отменить его я не могу.– Позвонишь и скажешь, что задерживаешься у самого.– Неловко.– Неужели и от тебя пахнет? – вдруг взорвался Пирий. – Неужели дошло до милиции?– Щелокова нет, нет и порядка, – со скорбью признался Псурцев. – Сейчас, перед тем как отдать приказ, трижды подумаешь.– И до вас дошла демократия? – удивился Белоштан. – А я считал – милиция!– Пожалуй, сейчас меня, начальника городского управления внутренних дел, на сборах как обыкновенного Леньку-комсомольца шпыняют.– Ужас!– Все сейчас перестраиваются, даже милицейские сержанты. Но не в ту дуду дуют. Раньше таких ногою под зад из органов, а теперь вон в Киев жалуется.– Степа Хмиз взбунтовался.– Степа? Не может быть!– Факт остается фактом. Моча в голову ударила. Нашел где-то девку и хочет во Львов отчалить.– Ну и пусть себе плывет…– Много знает, Леня. Очень много, и сболтнуть может. Здесь он под нашим контролем, а во Львове… Нам только этого не хватало!– Ну и что думаете предпринимать?– Должны иметь гарантии.– Насколько мне известно, – нехорошо усмехнулся Псурцев, – гарантия от болтовни только одна…– Правильно рассуждаешь, Леня. И сможешь?– Еще Сталин сказал: нет таких крепостей, которых не взяли бы большевики.– Зло шутишь.– А вы что, советуете мне взять Степана в собутыльники? Так для этого я другого компаньона найду.– Короче, сможешь?– Есть у меня на крючке один парень, – начал Псурцев издалека. – Точнее, не парень, а омерзительный тип, по которому давно петля плачет. Он на все пойдет… Но надо платить.– Сколько? – будто равнодушно спросил Белоштан.– Много. Очень много, – веско произнес Псурцев. – Есть такса. С летальным концом – миллион.– Ого!– Никто просто так рисковать не будет… Но если я дам ему гарантии… может, обойдется и меньшей суммой.– Согласен, – быстро сказал Белоштан. – Как раз Степин взнос. Пай в нашу компанию.– Самооплата… – рассмеялся Псурцев. Неожиданно Пирий сказал:– Не думал, что в нашем Городе есть профессиональные… – он запнулся, но Псурцев закончил спокойно:– Убийцы?– Итак, в Городе существует мафия! Почему не докладывал мне? Газеты писали об организованной преступности в Ленинграде, еще в других городах. Но чтобы у нас!..– Ну какая же это мафия, – махнул рукой Псурцев. – Я же говорю: один тип у меня на крючке…– Кто?– Вам это не обязательно знать.– И он один, без помощников?– Повторяю, вас это интересовать не должно. Белоштан вдруг налил себе полную рюмку и опорожнил одним глотком, даже не почувствовав аромата коньяка. Слово «мафия» почему-то ужалило его.«А мы не мафия? – подумал он. – Что бы сказали в Городе, если бы нас вдруг раскрыли? Конечно же назвали бы мафией. Ну и пусть, – решил, – разве дело в слове? Мафия – это не так уж плохо. Все-таки какой-то романтический ореол: мафия, мафиози… Гораздо лучше, чем бандит, преступник. Хотя каким словом ни называй, а суть одна. И сидеть нам в случае чего вместе: и полковнику милиции, и мне – директору фабрики, и самому мэру городу. Носить черные ватные бушлаты и ботинки из грубой кожи».Белоштана замутило только от одной этой мысли, но, заметив, как весело улыбается Псурцев, как спокойно дует на ногти Пирий, он немного успокоился. Не пойман – не вор, а поймать их не так-то просто, точнее, невозможно. И все же…– Мне думается, – строго посмотрев на довольные лица Псурцева и Пирия, с металлом в голосе произнес Белоштан, – это надо рассматривать как крайнюю меру. Следует сообща еще попытаться обработать Хмиза, убедить его, что он, вонючий козел, делает глупость. Если надо, пригрозить!С ним согласились. * * * Степан вел машину уверенно и даже залихватски. Чувствовал, как любуется им Светлана, и срезал повороты, не снижая скорости, тем более что «девятка» с ведущим передним мостом позволяла это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46