Осмелев, мужчина продолжал:
— Сначала чуть от лимонада не лопнула, потом на мороженое накинулась...
—- Новое платье выпачкала,— вставила Меги,
— Потом укусила мою супругу в нос.
Меги зарыдала.
— У вас не найдется сигареты? — спросил мужчина у заведующей.
— Пожалуйста,— она достала из ящика пачку сигарет.— Только осторожней, дом деревянный и очень старый...
— Десять лет не курил,— мужчина посмотрел на девочку, она тотчас показала ему язык.— Вот видите! — закричал мужчина.
— В чем дело? — спросила заведующая.
— Она высунула язык!
— Я не заметила.
— Так-так, покрывайте их, покрывайте! Теперь я понимаю, почему она такая невоспитанная!
— Короче,— сказала заведующая,— что вы хотите? Я не располагаю временем. Как я понимаю, вы возвращаете ребенка?
— Мы решили взять мальчика,— всхлипнула Меги.
— Это исключено! — сказала заведующая,
— Почему? — спросил мужчина,
— Потому.
— Что это за ответ?
— Это мой ответ. Что вам еще?
— Ничего.— Супруги встали.— Мы будем жаловаться.
— Это ваше дело.
Когда они вышли в коридор, заведующая обратилась к девочке:
— Като, родная, пойди скажи тете Бабо, чтобы она уложила тебя спать.
— Они меня Цисией звали,— сказала девочка.
Дети были в длинных, по щиколотку, рубашках. Взявшись за руки, они пробирались сквозь тростник. Казалось, будто детский сад вышел на обычную прогулку. Беко тоже был там, вместе с Дато, и Гулико, и Лили. Обрадованный до слез, Беко шел, высоко подняв голову. Тростник шуршал, но все равно было ясно слышно, как шлепают босые ребячьи ноги. Потом тростник кончился, и показалось озеро. Дети вошли в воду и остановились только тогда, когда вода поднялась по шею.
Вода была теплая и приятная. Тростник плотной стеной обступал озеро со всех сторон. Сверху глядело усеянное звездами небо. Какой-то высокий человек появился на берегу и крикнул:
— Эй, вы что, не слышите?
— Как же нет,— ответили дети.— Слышим!
— Кто вы такие и зачем пришли сюда?
— Мы хотим спать,— ответили они.
— Вставай, тебе говорят! — кто-то сильно тряс Беко.
Беко приоткрыл глаза:
— А?
— Не «а», а приехали.
— Куда?
— В Париж! Вылезай!
Беко спрыгнул. Железнодорожников было двое.
— Ступай, друг, с богом! Дом у тебя есть? — спросил высокий сутулый железнодорожник.
— Есть, конечно,— Беко дрожал от холода и никак не мог прийти в себя. Он не понимал, где находится.
— Домой иди, слышишь? Домой! — сказал второй.
И Беко пошел.
Поезд снова доставил его на сухумский вокзал. Значит, он спал совсем недолго. Холод пронизывал до костей. Зуб на зуб не попадал. Он попробовал согреться, подпрыгивая и приседая. Когда он вышел на вокзальную площадь, дрожь немного унялась.
«И чего я трясусь в такую жару,— подумал Беко.— Железнодорожники, наверно, приняли меня за беспризорного. Но разве я похож на ребенка? Да еще и на беспризорного? Что они, сговорились — все как один: ты еще ребенок, ребенок! Пора взяться за ум. Надо ехать в Тбилиси, учиться на экономиста или на прокурора, иначе так и останешься вечным ребенком».
Для детей люди придумали прекрасный, как райский сад, мир. Этот мир они наполнили игрушками, сластями и сказками. И до тех пор, пока голова ребенка не покажется над забором, как цветок фасоли, он принадлежит этому тщательно отгороженному миру. Настоящая жизнь начинается позже, но чтобы выдержать ее, нужно перейти сюда из страны детства, ибо у жизни — корень и плод — одно.
Но дело в том, что границы детства раздвигаются шире, чем нам кажется. Случается, что и в старости нами овладевает вдруг безысходная смутная тоска, и мы думаем, что спасенья нет, хотя житейский опыт подсказывает нам другое: все недуги на этом свете излечивает время!
Короче, никто не хочет быть ребенком, ни взрослые, ни дети. Если кто-то и скажет: ах, как мне хочется быть маленьким,— не верьте! Он лжет! Наоборот, этот человек счастлив, что благополучно выбрался из детства, выпутался. Долго живут старики, а не дети. Если ты невредимым пересек границу детства, можешь вздохнуть с облегчением — значит, доживешь до глубокой старости.
Беко долго стоял на вокзальной площади. Потом на попутном грузовике отправился домой. Шофер высадил его у поворота, а сам поехал в Зугдиди. Беко быстро пошел по тропинке. Тропинка выведет его к «Роднику надежды», а там до дому рукой подать.
Завтра он засядет за учебники. Будет выполнять все, что ему говорят, вести себя так, как хочет мама. И вообще... вообще пора браться за дело. Дело — как палка, когда держишь в руках — никто не посмеет над тобой издеваться.
Хорошо, что Зина уехала. И Беко спокойнее. Только бы она была счастлива. Беко не станет преследовать ее, никогда не попытается ее увидеть. Он сгорает теперь от стыда, вспоминая, как звонил ей по телефону. Детские шалости — и больше ничего... Хотя... хотя, если это было детством... если это детство... ну-ну, выкладывай, не робей!.. Это было не так уж плохо!.. Вот видишь, ты опять за свое. И когда только ума наберешься!
Беко бежал к дому и уже не помнил о недавно пережитом страхе. Короткий сон вернул его сознанию ясность. Неведомое прежде спокойствие овладело им. Как будто пронзивший его насквозь ветер унес все тревоги. Беко чувствовал себя огромным и пустым. Нет, не совсем пустым: слабенький огонек радости тлел в сердце, как свеча.
Одновременно испытанные печаль и радость сделали его взрослым, хотя этой перемены он сам не замечал. Однако тот свет, который внезапно возник в его существе, он нес с доселе незнакомой радостью, как женщина носит в себе плод.
Беко увидел, что «Родник надежды» горит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41