Александр, так же как все пенсионеры, не сидит сложа руки. Человек всегда должен что-то делать, нельзя оставлять его наедине со старостью. Александр склеивает разбитую посуду: тарелки, кувшины, блюдца, чашки, графины, стаканы, бокалы... Сколько чего все-таки ломает человек. Неуклюжий, как слон. И сколько разбивается дорогого, памятного. Вот Александр и собирает, склеивает, починяет то, что другие случайно или по неловкости ломают, превращают в черепки, в осколки. У Александра много клиентов. Как узнали про его талант, все потянулись к нему. Превратить обломки в целое — дело нешуточное, тут и впрямь нужен талант и терпение, а терпение, как вы уже знаете, отличительное свойство Александра! Не подумайте, что Александр берет деньги за свой труд. Будь оно так, я бы не стал и вспоминать о его работе, не стал бы вам докучать понапрасну. Александр трудится безвозмездно, помогает людям.
Супруга Александра Нуца — домохозяйка. Все силы и здоровье пожертвовала она семье: мужу и ребенку. Ребенок появился поздно. Нуце было сорок. Александру и вовсе — пятьдесят.
— Вот что бывает, когда поздно семьей обзаводишься,— говорит Александр с улыбкой.— Беко мог быть моим внуком!
Беко — юноша двадцати лет. Ни то ни се. Долговязый, длинноволосый, по новой моде, длинноногий и длинноносый парень. Немного застенчивый и робкий. Это как раз те качества, которые могут толкнуть на самый невероятный поступок. Родители считают Беко ребенком и не ошибаются: из этого неопределенного, окутанного туманом возраста парень выходит медленно и мучительно. Впрочем, он самозабвенно любит женщину, которая старше на девять лет, да еще с ребенком. Об этом знают не только родители Беко, но и весь город. И то, что для остальных — один смех, для этой тихой порядочной семьи — ужасная, можно сказать, единственная беда.
«Хоть бы забрали Беко в армию,— думает Александр,— там его взяли бы в оборот».
Природа человека — так же как природа вообще — полна всяких странностей. Когда такая странность приключается с кем-то другим, мы не особенно удивляемся и легко с этим миримся. Представьте, нам это даже нравится, и иногда мы приводим такие случаи в пример. Человек считается тем просвещеннее, чем больше подобных случаев ему известно. Но если жертвой неожиданности становится кто-то из близких, интересная история становится несчастьем. А ну, вообразите себе на минуточку, что ваша тринадцатилетняя дочь любит пятнадцатилетнего сопляка и кончает из-за него самоубийством!
Кошмар, не так ли? Вы совершенно правы, кошмар. Но Ромео и Джульетта были именно в таком возрасте.
Беко играет на трубе. Почему на трубе, а, скажем, не на рояле или скрипке, никто не знает. Это тоже говорит о его чудачестве. Трубу родители Беко считали детским увлечением и надеялись, что постепенно оно пройдет и к окончанию школы забудется навеки. И будет Беко изучать экономику, как его отец, или окончит юридический и станет прокурором. В родительских намерениях, разумеется, не было ничего дурного, но Беко рассудил иначе: он поступил в музыкальное училище, и родители только потому на это согласились, что были уверены — там у Беко окончательно отобьют охоту играть на трубе. По правде говоря, музыкальное училище имело для этого все данные. В основном там разучивали песни, сочиненные директором, и исполняли их на районных олимпиадах. Текст этих песен менялся в зависимости от повода, и поэтому хор училища на всяких торжествах неизменно украшал сцену как декорация. Директор, высокий, худой мужчина, где бы вы его ни встретили: в райисполкоме, на улице, в парке, в зале суда и, само собой разумеется, в училище, непременно держал под мышкой партитуру «Абесалома и Этери». Он с таким видом носил эту тяжелую книгу, словно хотел сказать: подождите немного, и вы услышите эту оперу с нашей сцены. У директора было три дочери, которые ежегодно в конце июля уезжали в Тбилиси сдавать экзамены в медицинский институт. В августе они так же дружно возвращались назад. «И этот несчастный еще поет»,— говорили в городе за спиной у директора, уважаемого Кириле. Однако все проникались невольным почтением к этой упрямой и целеустремленной семье.
Но с Беко и уважаемый Кириле ничего не смог поделать — не сумел разлучить его с этой злополучной трубой.
«И в кого он такой непутевый,— улыбаясь, твердит Александр,— дед его Бекина всю жизнь прожил и помер, трубы в глаза не видев».
Родители только того и добились, что Беко пошел по стопам директорских дочек. Сдал документы в университет и, как можно было ожидать, срезался на первом же экзамене. То же повторилось в следующем году. Нынешним летом Беко еще раз должен попытать счастья, а пока
не пришло время ехать в Тбилиси и сдавать экзамены, он играет в оркестре местного ресторана.
Ресторан этот знаменит на всю округу. С соседних курортов сюда съезжается уйма народу, и перед рестораном вечно стоят машины и автобусы. Ресторан, который районная газета называла «хорошим подарком трудящимся нашего города», построен в модном стиле: между двумя сванскими башнями помещена имеретинская двухэтажная ода . Стены сплошь покрыты чеканкой, с потолка свисают тяжелые цепи со светильниками и чашами. Чаши вздернуты почти под самый потолок, чтобы туристы не использовали их как пепельницы. Когда первое смятение чувств пройдет, ресторан обязательно покажется вам прекрасным. Наверно, он и в самом деле красив, раз отдыхающим нравится. В зале имеется эстрада для оркестра. На эстраде торчат пеньки. Музыканты сидят на пеньках и услаждают музыкой слух посетителей.
Директор ресторана Духу разгуливает по залу, заложив руки за спину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41