За тяжелым бархатным занавесом, разделявшим комнату надвое, сидел Мири Асад, один из крупнейших чиновников Бухары. Мири Асад был молочным братом Пошшобиби, она принимала его у себя запросто, как близкого родственника, а женщины, окружавшие мать эмира, не закрывали перед ним лица.
Мири Асад наведался, чтобы рассказать Пошшобиби некоторые важные новости, а заодно и кое-какие придворные сплетни
Он начал неторопливо:
— Вот уж верно говорят: вели дураку принести тюбетейку, он принесет голову вместе с тюбетейкой.— Мири Асад нахмурил брови. Верховный судья, муфтий и раис засучили рукава рвения и принялись за дело. Если таким служакам приказать истребить человеческое семя, через три дня в мире не останется ни одного человека. Если вовремя не остановить, так они не только джадидов, но и самих себя перережут. Нельзя же так... Не зря сказано: дали топор рубить, а он на мечеть замахивается.
— Что ты там говоришь? — перебила его Пошшобиби.
Поняв, что старуха его не слушала, Мири Асад обиделся и замолчал.
— Да ты скажи, что случилось? Ну, что молчишь?
— Все только одними джадидами заняты, хватаем их, убиваем, а не видим, что под самым носом разгуливают большевики, - в сердцах сказал Мири Асад.— Вот увидите: не сегодня завтра большевики поднимут восстание в Бухаре, на самом Регистане.
— Да пусть они провалятся! Что джадиды, что большевики, всех их надо уничтожить. Фасоль не лучше репы. Но сдается мне, что и у тебя душа болит за этих проклятых джадидов...
— Я так и думал... Попробуй раскрыть рот, сказать правду, как тебя сразу запишут в джадиды.
— А ты и не открывай рта, у нас без тебя много таких, у которых не закрывается рот.— И прибавила уже мягче: — Ты лучше расскажи, что делается в стране, какие настроения в провинции. Там спокойно?
— Повсюду мир и благоденствие. Ваши верные подданные возносят благодарственные молитвы во здравие его высочества,— ответил Мири Асад, решив, что Пошшобиби явно не в духе и открыть ей истину ему все равно не удастся.
— Это нам все говорят. Как дела в Кагане? Послал ли нам белый царь людей, или нет?
— Сказать честно — боюсь, вы на меня рассердитесь.
— Ну, это не страшно. Я на тебя рассержусь, я же тебя и помилую, это в моей власти... Говори, я не рассержусь за правду.
— Тогда слушайте,— решился Мири Асад.— Вас обманывают, нельзя больше надеяться на белого царя. И его самого, и всех его приближенных уже нет — их убили большевики. В Кагане власть тоже захватили большевики.
— О господи, прости грехи мои,— запричитала вконец испуганная мать эмира.
Пришли последние времена. Эти большевики, верно, и есть страшные яджудж-маджуджи. Иди, иди сейчас же к кушбеги и начальникам и прикажи послать наших верных сынов на Каган. Пусть хватают большевиков и всем им рубят головы.
Мири Асад почтительно поклонился и вышел. Пошшобиби приказала поднять занавес, в комнату вошла Оймулло.
— Заходи, заходи, Оймулло-джан,— приветливо встретила ее Пошшобиби.— Сыграй что-нибудь, дорогая, развей тоску. Девушки,— кликнула она служанок,— позовите тетушку караулбеги, пусть придет ко мне.
Тетушка караулбеги вошла, низко кланяясь, прижимая руки к груди. Оймулло взяла танбур, подвинтила колки, натянула струны. Потом тронула их и долго прислушивалась к нежному, дребезжащему звуку. Стало тихо. Наконец разом затрепетали струны, комнату заполнила тоскливая мелодия Слезы. Но грустная музыка только рассердила и без того расстроенную старуху.
— Хватит! — грубо оборвала она музыкантшу.— Спой газель. Этот окрик обидел Оймулло, она сжала руками танбур, но ослушаться
не посмела. Она стала петь газель, но Пошшобиби снова прервала ее.
— Как тяжело на сердце,— повернулась она к тетушке караулбеги,— не знаю, что со мной. Болит сердце, так болит...
— Господь бог бережет его высочество,— почтительно сказала тетушка караулбеги.— Не тревожьте свое сердце лишними заботами. Ведь его высочество эмир, и его преданные слуги не дадут в обиду нашу страну. Даст бог, все будет хорошо... Пусть лучше Оймулло почитает вам из Четырех дервишей. Раньше говорили, что у того, кто в дни бедствий и трестей будет читать Четыре дервиша и откроет сердце свое для истории этой благородной книги, исполнятся все его желания.
— Ну что ж, почитай, Оймулло.
Взяв из ниши книгу, Оймулло начала читать. Но изящный рассказ как шах страдал из-за отсутствия наследника, не увлек мать эмира. Довольно, хватит! — прервала она чтицу.— Мне сейчас не до книг тетушка, пришли-ка мне начальника войск. А если его нет, то передай кушбеги, чтобы он приказал немедленно уничтожить всех, всех русских, всех неверных. И пусть мне сразу доложат, как мое приказание будет выполнено.
Тетушка караулбеги была беззаветно предана матери эмира, ее считали правой рукой Пошшобиби. Но сейчас даже она была не очень уверена в том, что приказание ее госпожи будет выполнено. Тем не менее она немедленно отправилась во внешний двор, размышляя, как бы лучше исполнить поручение.
...А в это время в гареме Баня, в небольшой комнате, вокруг Фирузы собралось десять — двенадцать молодых пленниц эмира. Они рассказывали ей о своей жизни, жаловались на печальную судьбу. Среди них была и Истад, самая молодая, самая неопытная и беспомощная из обитательниц гарема.
В тот день, когда Истад привезли в Арк, Оймулло и тетушка караул-беги уговорили Пошшобиби не показывать ее эмиру, девушка-де некрасива и совсем еще невежественна и глупа.
Пошшобиби поручила Оймулло заняться ее воспитанием. Фируза и Оймулло строго-настрого приказали Истад не показываться на глаза Пошшобиби, притворяться дурочкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139