И кому на долю выпадет оно, конца не видно, :>то темная ночь без рассвета. Не дай бог никому стать рабом и пленником...
Так мы тогда думали и говорили. Потом, когда русские пришли и взяли за ворот самого эмира, отобрали у него один за другим цветущие города, тогда глаза его открылись и он понял, что это наказание бога, если и дальше будет продолжаться торговля людьми, то могут последовать большие несчастья... и он запретил торговать людьми. В темной ночи для рабов забрезжил рассвет — появилась надежда, что дети их будут свободны.
А моя Сафия и родилась и росла в неволе. Красавицей она не была, просто была очень милой и хорошенькой девочкой. Когда она стала ходить, ее все в доме бая полюбили. Сам бай, у которого давно уже не было маленьких детей и внуков, часто ласкал мою Сафию. Л мы с мужем не могли нарадоваться на наше ненаглядное дитя.
Летом в байском саду бывало много народу. Особенно часто приходили сюда сыновья бая. У бая от старшей жены было два сына и дочь. К тому времени, когда моя Сафия уже подросла, бай женил своего старшего сына, а дочь выдал замуж. Неженатым оставался в доме только младший сын бая, Мехди, дерзкий, своевольный парень и пьяница. Летом, когда семья бая переезжала в сад, я всегда беспокоилась за Сафию и предупреждала ее, чтобы она не попадалась на глаза Мехди. Я даже старалась отсылать ее в город, к байским женам в услужение, чтобы уберечь от этого бессовестного Мехди. Я уже знала, что он таращит глаза на нее, и подозревала у него самые нехорошие намерения.
Однажды, когда представился удобный случай, я даже сказала об этом старому баю. Я сказала ему: Вы знаете, я была дочерью свободного человека, мечтала, как и все, о счастье, но судьба мне его не дала, такое уж выпало мне на долю горе — я стала невольницей, Дилором-каниз. Моя единственная дочь — тоже ваша невольница со дня своего рождения и служит вам с тех пор, как стала на ноги. Что ж, мы труда не боимся, но ведь и мы все же люди.
Я боюсь за мою дочь, боюсь позора для нее. Мехди-байбача пристанет к моей дочери, у него дурные мысли. Если, не дай бог, что случится, Сафия с ума сойдет и я тоже не выдержу.
Бай задумался, поглаживая бороду. Потом сказал: Ты, Дилором-каниз, принесла мне счастье, с тех пор как ты пришла в мой дом, умножилось мое богатство и упрочилось мое положение. Грешно мне не ценить твою преданность. Не беспокойся за дочку. Мехди ничего ей не сделает плохого. Я сам скажу ему.
Ну, после такого разговора я немного успокоилась, но все же остерегалась Мехди, отсылала дочку подальше с его глаз и никогда не оставляла одну.
Сафии исполнилось пятнадцать лет, самая пора замуж, но никто не сватался к ней, потому что она была невольницей. Кто же из свободных людей захочет взять за себя рабыню, дети которой тоже обречены быть рабами? А в доме бая, как назло, не было ни одного раба, за которого можно было бы выдать нашу Сафию. Бай уже всех своих рабов переженил на невольницах, чтобы закрепить их род за собой. Нужно было ждать, пока появится в доме подходящий жених. Вот мы и ждали.
Так думала старуха Дилором. Но на самом деле в 1868 г. под давлением Александра II эмир бухарский вынужден был закрыть невольничий рынок.
Окончательное уничтожение рабства и работорговли в Бухарском ханстве предусматривалось его договором с Россией 1873 г. Однако пережиточные формы рабовладения и торговля рабами продолжали существовать в Бухаре и других местах ханства еще многие годы.
Тем летом старый баи, которому было уже под девяносто, неожиданно умер. Семья его тогда жила в саду, я прислуживала им. Узнав о смерти бая, все поехали в город. В саду остались только Сафия со своим отцом. Я не беспокоилась о ней, она ведь была с отцом, да и разве можно было подумать, что Мехди в день смерти отца сделает что-то плохое? Так я думала, потому что считала байбачу все же за человека, но я ошиблась. Богатство портит людей, лишает их человечности, делает бессовестными, безжалостными, жестокими. Вот почему я никогда не жалуюсь на свою бедность. Хоть пол-лепешки в руке, да зато спокойно на душе,— как говорится. Богатство сегодня есть, а завтра его нет, а человечность всегда остается. Можешь все продать с себя, но человечность оставь при себе! Будь честным, бойся позора и на этом и на том свете!
В тот день в дом бая стеклось множество людей. И на дворе и в ичкари — полным-полно. В дни таких сборищ кому солоно приходится, так это нам — слугам и работникам. Ни минутки покоя, даже почесаться некогда. И тут Мехди-байбача послал к моему мужу слугу с приказанием поскорей набрать корзину персиков и яблок и самому доставить в городской дом. Мой муж, человек честный, но простоватый, ничего плохого не подумал о байбаче, не подозревал о его коварстве, даже обрадовался, что будет присутствовать на похоронах бая и сможет сам подержать одну из ручек носилок с его телом. Как же, ведь бай был его хозяином, когда-то был добр к нему — женил на Дилором, сделал садовником в своем саду. Раздумывая так, муж нагрузил корзины с яблоками и персиками на осла и отправился в город. Мехди-байбача, когда муж уехал, вошел в сад, запер ворота на цепь и, оскверняя память отца своего, тихонько пробрался в комнату, где
Сафия сидела и шила. Увидев его, Сафия вскочила, хотела бежать, но не смогла и попалась в грязные его руки...
Когда муж мой, после похорон, вернулся домой, он увидел Сафию со связанными за спиной руками, с окровавленными ногами, растрепанную, обезумевшую, забившуюся в угол комнаты.
Она не узнала отца. Кричала: Не тронь меня, не тронь, злодей! и отталкивала его. Ибрагим послал за мной, чтобы я поскорее пришла. Все померкло в моих глазах, не было сил идти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139