В кухне в это время стряпуха и служанка раскатывали тесто для пирожков, растапливали печку. Старшая госпожа хохотала, подшучивая над Бибизагорой. Услышав шепот Фирузы, она поняла, что Оймулло Танбур пришла и находится в комнате ее соперницы.
Тотчас вскипев, она вскочила с места, закричала:
— Эта цыганка уже и госпожу Танбур затащила к себе! Кого я ни приглашу, всех перехватывает. Вот сейчас пойду и задам ей как следует!
— Нет, нет, ради бога, не надо,— остановила ее стряпуха, вытянув испачканные в тесте руки,— госпожа Танбур человек тонкий, нежный, она не выносит скандалов, тотчас рассердится и уйдет, и вы будете лишены удовольствия послушать ее беседу и стихи.
— А зачем же она, моя гостья, идет в комнату к другой?
— Да что тут такого, ведь до празднества еще много времени,— вмешалась Дилором.— Успокойтесь, госпожа, у вас еще столько дела, еще в комнатах не прибрано, еще надо приготовить все для плова и для жаркого, еще и от жениха известий нет... пока все устроится, пусть Оймулло лучше побудет у вашей соперницы.
Слова старухи утихомирили старшую госпожу, она успокоилась, занялась хозяйством, послала Фирузу узнать, зарезали ли барана, а если уже зарезали, то принести мясо и потроха и тут же вышла. Воспользовавшись ее отсутствием, Дилором потихоньку ушла с Фирузой к младшей жене бая.
Когда они вошли в комнату, обе молодые женщины — и Оймулло Танбур, и младшая хозяйка — из уважения к старухе встали, предложили ей почетное место. Но Дилором села с краешка у дастархана, усадила рядом с собой внучку и, подняв руки, произнесла слова молитвы.
— Добро пожаловать, матушка! — сказала госпожа.— Спасибо и нас, одиноких, не забываете, или, может быть, это ради Оймулло вы зашли?
— Ах, госпожа моя! Мои волосы побелели на работе в этом доме. Когда ваша покойная свекровь пришла сюда невесткой, я уже подметала здесь двор. Ваш супруг вырос у меня на руках, я ушла, только когда его в первый раз женила. Но хоть я и ушла из дома, а все же нет-нет да и зайду на кухню, а к вам не захожу, боюсь побеспокоить, как же — ведь вы у нас молодая жена...
— О-о-о...— протянула та,— молодая жена! Да я давно уж для вашего байбачи устарела, он уже третью жену себе ищет...
— Не верьте сплетням, госпожа! Как можно допустить, чтобы байбача захотел снова жениться? Слава богу, вы и красотой и умом не обижены, и характер у вас хороший, чего же ему еще нужно? Это враги ваши распускают сплетни, чтобы только вас задеть.
Не верьте этому!
— Нет,— сказала молодая женщина,— на этот раз старшая моя соперница назло мне сама хочет женить байбачу.
— Одни разговоры только...
— Нет, нет, это верно!
Госпожа Танбур, заметив, что разговор становится невеселым, перевела его на другое.
— Фируза-джан, оказывается, ваша внучка? — обратилась она к старухе.— Вижу, умница-разумница, дай бог ей долгой жизни.
Старуха, вздыхая и охая, стала рассказывать про Фирузу, про ее сиротство, про свое одиночество и близкий конец, а потом сказала:
— Правда, бог не обидел ее красотой и умом, да боюсь, как бы из-за красоты своей она не пострадала... Раньше мужчины бога боялись, не обижали сирот, а сейчас точно с ума посходили, женятся то на одной, то на другой, а несчастным женщинам приходится страдать...
— Благодарите бога, что ваша внучка из бедной семьи,— сказала Оймулло,— у вас не будет больших хлопот. А то уже через год-два стали бы являться сваты... Скажите, а в школу Фируза-джан ходит?
— Куда ей в школу? Кто мы? Дети рабов и невольниц рождены для того, чтобы работать, до ученья ли им?
— Ну, сейчас у нас, слава богу, нет ни рабынь, ни невольниц,— отвечала Оймулло.— Да и раньше, когда еще был невольничий рынок, все же иногда и рабынь обучали, среди них оказывались такие образованные, что все диву давались... Я вам советую отдать девочку в школу, пусть к ее красоте прибавится грамотность.
— Ученая женщина всегда несчастна, говорят.
— Ну, если считать меня хоть немного ученой, то, слава богу, несчастной нельзя назвать...
Старуха не нашлась, что ответить на это, только покачала головой и шепнула:
— У вас другая дорога...
— Послушайтесь моего совета, пошлите девочку учиться. Младшая жена бая тоже стала уговаривать ее:
— Правда, отдайте Фирузу в школу, она быстро научится грамоте. Сразу видно, что она способная девочка.
— Бедность — горе наше! — вздохнула старуха.— Мы слишком бедны, чтобы платить за ученье.
— Ну, если за этим остановка,— возразила госпожа Танбур,— то я возьму Фирузу к себе в школу и буду учить ее бесплатно. Учебники, Хафтияк я сама ей дам.
— Пошли вам бог здоровья, дорогая госпожа! — воскликнула старуха.— За такую вашу милость я душу за вас отдам! Если Фируза станет учиться, ради этого я еще сто лет проживу.
— Аминь,— сказала Оймулло,— пусть так и будет.
А ты сама, Фируза, что скажешь? Хочешь учиться у меня в школе? Мой дом тут недалеко, в квартале Мирдустим. И не заметишь, как станешь грамотной, доченька.
Фируза от смущения только голову наклонила.
А в это время в кухне и в помещении старшей госпожи шли большие приготовления. Стряпухи резали сало, мясо и потроха. Фатима и Саломат пекли лепешки, госпожа расхаживала по кухне и всем распоряжалась, иногда, раззадорившись, сама брала нож и принималась за дело, а служанке поручала подложить дров в огонь.
Пришла квартальная распорядительница свадьбами, худощавая, суетливая женщина. Пробормотав молитву, она присела на край суфы и спросила:
— А невеста уже здесь?
— Пришла,— ответила старшая хозяйка.— Мои подружки, как полагается, с шутками-прибаутками повели ее в баню. А у вас как дела?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139