Познакомился я и с сестрами Адрики. Одна жила у них в доме, замужняя, у нее был грудной ребенок, собственно, даже не грудной, он к тому времени уже ходить начал. Они, правда, уверяли, что он еще только учится ходить, но когда я его в первый раз увидел, он уже бегал вовсю. Славный такой топотун! И все в один голос твердили, что из него тоже пчеловод выйдет. Вот только бы, не дай бог, не пошел в своего папашу. Потому что отец его, муж Марики, хотя и ходит с ними по воскресеньям на пасеку, пчелок избегает, все норовит посидеть под деревом, почитать, а пчелы все равно только его и жалят. И Марика с Ильдикой, старшей из сестер, которая в Братиславе живет и только приезжает в гости на неделе или в воскресенье, помогать мед выбирать, обе посмеиваются целый день над Владко, мужем Марики, смеются, потому что уже с самого утра эти две негодницы знают, что его, как пить дать, пчела ужалит. А тот, едва почувствует укус, заохает, вскочит, начнет бегать, руками размахивать, тут опять пчела, еще одна — шасть из улья, бац! — вот тебе, дурачина, еще разок! Ой, что тут несчастный начинает выделывать — и выть, и скакать! А пчела снова тут как тут, летит себе с цветка, тяжело нагруженная, на ножках пыльца, и вот она уже у тебя под рубашкой, а еще чаще в волосах.
Столько они всего про пчел понарассказали, что даже я задумал было стать пасечником, а еще мне ужасно хотелось им намекнуть, что, мол, с удовольствием пошел бы с ними в воскресенье на прогулку, посмотреть на ульи и заглянуть в них, потому что, может, потом, когда выучусь, и я себе штучку-другую ульев куплю, но до той поры мне нужно хоть немного этому делу подучиться. Ведь я совсем профан, не отличаю рабочую пчелу от трутня, пчелиной матки еще никогда не видал и не знаю, как выглядят кормилицы, которые дают матке маточное молочко, и вообще понятия не имел, что это за пчелы — кормилицы, чего они в это свое молочко кладут; не знал я, что цветочный нектар носят в улей только рабочие пчелы, а потом отдают его другим пчелам на переработку, и как устают рабочие пчелы, сколько им нужно налетать километров, какие они трудолюбивые и как быстро погибают, мрут от работы, но поколения пчел так быстро сменяются, что, если-пищи достаточно, в каждом улье всегда хватает пчел, иногда, впрочем, они начинают роиться,
это когда у них появляется новая матка, а две матки в одном и том же улье не уживаются, словом, во всем у них порядок, стоит поставить новую рамку, разделить перегородками семьи — и они уже работают, хорошо, слаженно, чистят, носят, заботятся о матке и о молодых пчелах, о будущих кормилицах. И все, главным образом, кормилицы, молодые пчелки любят матку. В самом деле, почему именно молодые кормят матку, у людей вот все наоборот, не дети — а матери, а мать детям пищу добывает... Пищу, кстати сказать, приносят рабочие пчелы, они и про воду не забудут, поешьте, напейтесь, кормилицы и сторожа, покормите матку, чтобы стала плодовитой, заботьтесь о будущем расплоде, кормите этот расплод, закутайте его и защитите теплом, уложите в запасные рамки пыльцу и мед, переработайте нектар в мед и создайте новое чудо, наделайте пахучего воска, новые, белые, девственно чистые пласты, стройте и укладывайте, нам есть откуда носить, кормитесь и кормите, мы вам наносим и погибнем, спинки у нас уже почернели и на ножках стерлись щеточки, на которых мы носили цветочную пыльцу. Наши силы на исходе, да и хоботки болят, когда мы ищем нектар, осталось только жало да мешочек с ядом, ведь мы всего-навсего рабочие пчелы, наше время отмерено, мы скоро погибнем, но вы, вы дадите нам смену, и она придет с радостью, а вы заботьтесь даже о трутнях и печальтесь только тогда, когда потеряете матку, вот тогда жужжите, горько плачьте, плачьте, жужжите и заламывайте крылышки, чтобы и пасечник это заметил, потому как, если и в самом деле судьба отняла у вас матку, он вам ее даст. Пасечник знает, что жизнь обыкновенной пчелы слишком коротка, матка-то живет дольше, но и у матки свой век, поэтому нужно иногда и ей замену подыскать, тогда пчелы, забыв печаль, опять станут жить весело, семья снова разрастется, заживет, и хотя пчелы гибнут, но живут и гибнут они с любовью к труду, с любовью к семье, живут, гибнут, но не погибают совсем, ничего не проходит бесследно. Как же так? Что такое жизнь? Работа? Усталость? Радость? Забота о сегодняшнем дне и о будущем? Жизнь прекрасна! Прекрасна жизнь пчел, и, пока есть в улье матка, их жизнь — вечна...
Несколько раз мне давали в баночке меда. В другой раз угостили яблоками и с собой немного дали. Потому что и фруктов у них было полно. Вокруг дома сплошные фруктовые деревья. Такие красивые, ухоженные. В садоводстве семья знала толк! Но больше всего мне нравилось, что у них за садом протекал ручей, хотя я охотно назвал бы его речкой, но все-таки это был просто ручей, сейчас его и ручьем-то не назовешь, но тогда там и рыба водилась, только некому было ловить. Рук на все не хватало. Лишь Владко пробовал изредка забросить удочку, но обычно впустую. Наверное, все клева не было. Но и без того там было прекрасно. Птиц — видимо-невидимо, пришлось даже духовое ружье купить. Впрочем, они говорили, что из этой духовушки стреляют только по щуркам. Потому что, хотя щурки и симпатичные птички, пасечники их ненавидят. Невозможно представить, сколько пчел сжирают такие вот щурки. А до чего же ленивы! Сядут себе на ветку возле улья, а как пчелки начинают вылетать, они и ловят одну за другой. Мерзкие птицы, сколько же можно жрать? Сколько в вас влезет? И так изо дня в день. Хватит и одного гнезда щурков возле улья, чтобы такого натворить — пасечника потом кондрашка зашибет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30