Собирайтесь, поедем туда, вам предстоит сыграть роль гораздо более неприятную, чем сейчас по телефону.
- Да, вы мне уже объяснили. Только артистка-то я неважная, да и на сцене последний раз стояла лет двадцать пять тому назад. А в жизни мне играть не приходилось, да еще в такой ситуации.
Турецкий чувствовал себя весьма некомфортно в ожидании предстоящего спектакля, в котором ему самому была отведена роль собственного трупа. По роду службы ему приходилось бывать в моргах гораздо чаще, чем многим другим, и эти посещения не доставляли ему ни малейшего удовольствия. Однако дежурный доктор увлекся сценарием лицедейства с таким рвением, что Турецкий немного успокоился, хотя и заподозрил в докторе скрытого мошенника. Турецкому также грозила перспектива присутствовать через несколько дней на собственных похоронах, но он надеялся, что до этого срока ему со товарищи удастся отложить эту процедуру лет на пятьдесят.
Его начало клонить в сон, но в дверях бокса, куда его перевели полчаса назад, появилась мать с таким естественно-горестным лицом, что сон его испарился в мгновение ока.
Подготовка к представлению началась.
Веселый доктор в дополнение к ранее посланной телефонограмме информировал органы милиции о том, что неизвестный гражданин, доставленный ночью в его отделение больницы дежурным патрулем четвертого отдела ОРУД-ГАИ, скончался в результате травмы, не приходя в сознание. По заявлению гражданки Сатиной Елены Петровны, он оказался следователем Московской городской прокуратуры Турецким Александром Борисовичем.
В момент получения этой информации ответственным дежурным по ГУВД Мосгорисполкома в помещении дежурной части (Петровка, 38) случайно оказался помощник майора Грязнова старший лейтенант милиции Горелик и немедленно выехал в нужном направлении.
О событии также было сообщено по месту работы скончавшегося следователя. Принявший это сообщение следователь Чуркин пришел в неописуемое замешательство, однако, после консультации с заместителем прокурора г. Москвы Амелиным, он прикатил в больницу в сопровождении двух понятых для проведения опознания по всем правилам следственной науки.
К моменту появления этой компании участники операции пришли в состояние полной боевой готовности: Турецкий, получивший инъекцию какого-то чудовищного снадобья, возлежал бездыханный на столе в морге с лицом цвета бледной поганки и начальными признаками трупного окоченения. Елена Петровна неподдельно плакала в приемной, старший лейтенант Горелик с удрученным видом и форменной фуражкой в руке стоял возле дверей морга.
Дежурный доктор Давид Львович просил провести церемонию опознания побыстрее: у него закончилось время дежурства. Педантичный Чуркин кривил рот в усмешке и писал протокол опознания со всеми подробностями. Когда с формальностями было покончено, доктор обратился к Чуркину и не то задал вопрос, не то констатировал факт:
- Я смотрю, вы не очень расстроены потерей коллеги…
- Бывшего, доктор, бывшего. Вы видите перед собой государственного преступника, совершившего побег из следственного изолятора, театрально изрек Чуркин и покинул помещение морга.
С отбытием чуркинской команды исчез из больницы следователь Турецкий, и его место снова занял обыкновенный потерпевший Козлов.
Он очнулся, с приятностью обнаружив себя в теплой постели, потому что от всей процедуры в морге у него осталось лишь одно ощущение жуткого холода. Слева от кровати на штативе болталась капельница, от которой шел резиновый шланг, заканчивающийся введенной в вену иглой. Справа на стуле сидела мать и гладила его по руке. У окна стоял старший лейтенант милиции Горелик. Давид Львович в углу палаты тихо объяснял что-то другому, совсем молодому доктору, тот с интересом косил в сторону больного Козлова и без того раскосыми глазами.
- Со счастливым воскресением, больной, сказал Давид Львович. Вот передаю вас доктору Чену. Сегодня не вставать, часа через два можете поесть, не очень много. Можете почитать протокол, который составил ваш коллега. Доктор положил на тумбочку несколько исписанных аккуратным почерком листков. Вам, Елена Петровна, советую здесь не задерживаться. Так же, как и вам, старлей. Не надо привлекать внимания к персоне товарища Козлова.
Сон долго не шел к Турецкому.
Наконец он понял, что ему было необходимо. Он нащупал свободной правой рукой кнопку звонка над изголовьем кровати и попросил у явившейся на звонок медсестры бумаги и авторучку. После небольшой баталии та согласилась и принесла школьную тетрадь и карандаш. Но в лежачей позиции писать оказалось совсем непросто. Он снова вызвал сестру и попросил придвинуть предназначавшийся для принятия пищи столик. После третьего вызова он завоевал у сестры дополнительную подушку и репутацию беспокойного больного…
Никольский стоял у окна в сад, Брагин мерил нервными шагами кабинет, а Селихов сидел в углу на полукруглом диванчике.
- Как же ты мог совершить такую непростительную ошибку? Никольский резко обернулся к Брагину. Не проследил, что снайпер унес оружие с собой!
- Прежде всего успокойся, зло поморщился Брагин, и повтори еще раз суть твоего разговора с этим Турецким. Он же мог тебя просто на пушку взять.
- Сколько еще повторять! почти закричал Никольский. Тебе мало, что у него на руках твой снайпер? Мало, что он мне назвал не кличку, а твою фамилию?!
- Да уберем мы снайпера! Знать бы только, где он находится. А что ты говоришь про следователя? Может, мы и его?…
- Смысл какой? Ты что думаешь, он один дело ведет? Их же там наверняка целая бригада.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153