То есть из Москвы, а точнее, из нацистского варианта пресловутой "Памяти". Дальнейшие их контакты были только с самим Новиковым. К тамбовским ребятам сам он никогда не имел никакого отношения. Это все братки Касыма. А вот Копер, этот идиет Феодосий, лично мне говорил, что давно и напрочь порвал отношения с касымовской бригадой. Ну что вы на меня так смотрите?! Значит, врал. А ведь я его хотел к делу приспособить… прописаться помочь. Человеком стать. Вы его видели, нет? Рыжий, маленький, горластый, а бас, как, извините, у Рейзена. Ну а почему с Новиковым был знаком, так это и объяснять не надо: вместе воевали на юге. Вместе в Москве были. Только я не думаю, что это он стукнул его бутылкой. Новиков был крупный парень, а Феодосий хиляк. Там же удар был!
- Откуда вам все это известно, Ефим Юльевич? изумился Турецкий.
- Ну не надо, поморщился тот. Я спросил, мне сказали. Достаточно? А что касается самого Феодосия, так я только попросил доставить его ко мне, не больше. Я ему зла не желал. А мои мальчики опоздали. Поверьте, Александр Борисович, как на духу.
- Значит, полагаете, все те же касымовские сработали?
- Вот тут не знаю. Они молчат. Может быть, и москвичи. Говорите, женщина? Вот жизнь!…
Старик удрученно замолчал. Александр Борисович чувствовал, что интервью в принципе закончилось. Сказано и так вполне достаточно. Чтобы знать все и не иметь концов. Вернее, один-то есть, но он в Москве. Это киллеры. Он и она. Тетка заявила, что, судя по тому, как он обнимал ее, естественно, если это были именно они, вполне могли быть любовной парочкой. Или мужем и женой?…
Оставался последний вопрос: кому нужна была дезинформация в газете о причастности к убийству лидеров тамбовской группировки?
Рафалович снисходительно посмотрел на Турецкого и пожал плечами:
- Если из того, что я рассказал, вам ничего неясно, тогда извините, уважаемый Александр Борисович. Можете передать мое почтение вашему другу Вячеславу Ивановичу. Ему сейчас там, наверное, как все равно на горячей сковороде, я понимаю. Но если он захочет прислушаться к мнению одного старого человека, скажите так: Нечаев это всего лишь продолжение. Это не конец. А начало у нас, здесь… Ну, как я уже заметил, вы ждете, что я вас отвезу в прокуратуру? А почему нет? Слушайте, вы мне правда симпатичны. Выпейте рюмку. Тут, знаете ли, есть даже бутерброд с икрой. Вполне приличной. И я с вами, немного…
Три минуты спустя, по-детски облизывая пальцы и стряхивая с колен крошки, Рафалович многозначительно сказал:
- Это, конечно, очень важное решение, да. Только эти идиеты его постараются не принять, помяните мое слово… Он взял телефонную трубку и сказал водителю: Давай подъедем к прокуратуре.
Шофер что-то ответил ему. Рафалович весь изогнулся и посмотрел назад.
- Вон тот, черный?… И давно? Почему не сказал раньше?… Этого нам еще не хватало! фыркнул старик, но в голосе его слышалась тревога.
Турецкий тоже обернулся и увидел черную "бээмвуху", стоящую метрах в двадцати сзади. Он обратил внимание на эту машину, еще когда подъехал сюда и садился в "мерседес". Подумал, что это "моральная поддержка" Рафаловича.
- Хвост, что ль, повис? спросил у старика. Не нравится он мне. Конкуренты от Касыма?
- К сожалению, теперь мне, видно, придется отвечать, извините за выражение, и за вашу шкуру, с кислой физиономией сказал Рафалович. А кто вам сказал, что эта машина бронированная?
- Интуиция.
- Ну хорошо, будем надеяться, что эти потсы не взяли с собой какой-нибудь гранатомет. Остальное нам не страшно. А вы вообще умеете стрелять?
- Приходилось. Вы полагаете, что нам придется отражать атаку?
- Нет. Но… Старик приподнял подлокотник и достал оттуда "макаров". Не бойтесь, зарегистрирован, честь по чести. Подержите, чтоб идиетом себя не чувствовать. В атаку пойдут! снова фыркнул он. С них станется… и сказал в трубку: Ну давай же, едем, наконец!
Черный "БМВ" шел не отставая. Старик оглядывался и качал головой. Александр Борисович умом понимал, что, если "мерседес" Рафаловича действительно бронированный, никакие "калашниковы" ему не страшны. А если это все туфта? И зачем тогда "макаров"? Неприятно себя чувствовать в стеклянном доме, по которому, того и гляди, звезданут кирпичом… На всякий случай передернул затвор, поставив пистолет на боевой взвод.
Пропищал зуммер телефона. Старик послушал, что сказал молодой человек, сидящий справа от водителя, и повернулся к Турецкому:
- Костя говорит, на всякий случай правые двери открыты. Не заблокированы. Мало ли!
Обернувшись в очередной раз, Турецкий увидел, что черный автомобиль вдруг резко пошел на обгон с левой стороны. Впереди был светофор, перед которым притормаживали на красный свет машины. Но водитель "мерседеса", оказывается, не терял из виду "БМВ", он круто взял вправо, по тормозам, и назад, благо никого рядом не было. Черный проскочил вперед, не ожидая, видно, такой резвости от "мерседеса". У "БМВ" распахнулись обе правые дверцы, выскочили двое с автоматами, вскинули, и… Турецкий невольно пригнулся, ожидая, что очереди сию секунду искрошат лобовое стекло. Они, возможно, и чиркнули бы, если бы бандиты успели нажать на спуски. Но они замерли на короткий миг, увидев несущийся на них радиатор "мерседеса". И этого было достаточно, чтобы водитель Рафаловича вполне профессионально вмял их в боковину черного автомобиля. Александр успел только прижать к себе старика и спружинить упертыми в спинку переднего сиденья ногами.
Удар был тем не менее чувствительным. И сопровождался каким-то долгим, режущим уши скрежетом. Распахнулась передняя дверь. Костя, выскочив наружу и присев у радиатора, принялся палить из пистолета, держа его в обеих руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153