Все обдумать.
— В чем же меня обвиняют? — медленно спросил он
— В предательстве.
— Только-то? — иронически заметил Парсел, но даже сам услышал, что его ирония звучит фальшиво. Последовало молчание, затем Смэдж сказал:
— Ну как, идете?
Парсел колебался, но, взглянув в глаза Смэджа и увидев его оскал, понял все. Если он последует за Смэджем, то живым до дома таитян ему не дойти.
Отступив на два шага, Парсел взял табуретку, сел и крепко сжал руками ее края. Ладони у него взмокли от пота.
— Я вам уже сказал, что никуда не двинусь из своего дома, — ответил он. — Подите и скажите Мэсону и Маклеоду, пусть сами придут сюда.
Прошла секунда, и Смэдж проговорил пронзительным и фальшивым голосом:
— Вы пойдете со мной, Парсел, или я застрелю вас как собаку!
С этими словами он вскинул ружье и прицелился. Парсел подался вперед, незаметно чуть привстав с табуретки, и еще крепче сжал ее руками. Один шанс из ста. Пожалуй, и того меньше.
— Если вы убьете меня в моем собственном доме, — сказал он, пристально глядя Смэджу в глаза, — то вряд ли сумеете доказать, что застрелили меня при попытке к бегству.
— Обо мне можете не беспокоиться, — пробормотал Смэдж.
Ружье ходило у него в руках. На его стороне были все преимущества, и все же что-то смущало его. Если он сейчас застрелит этого ублюдка, те двое не станут поднимать скандала, и ему достанется Ивоа. Палец его дрожал на спуске, ему до смерти хотелось нажать курок, но нет — тут был какой-то подвох, этот поганец слишком спокоен, что-то он готовит; как бы не просчитаться! Прижав свой нос к дулу, он чуял в воздухе какую-то опасность и застыл, злобный и настороженный, словно крыса на краю норы, равно готовая и броситься вперед и ускользнуть обратно.
— Если вы боитесь, что я сбегу, — сказал Парсел, — оставайтесь здесь со мной и пошлите кого-нибудь за Маклеодом и Мэсоном.
— Я и без них имею право застрелить предателя.
Но он не выстрелил. Парсел крепче сжал рукой край табуретки и подумал: «Надо говорить, говорить! Если я замолчу, он выстрелит…» Шли секунды, он лихорадочно искал и не находил что сказать.
Тишина вдруг стала неестественно напряженной. На залитом солнцем полу появилась чья-то тень, она росла, удлинялась. Парсел обернулся: на пороге раздвижной двери стояла Ивоа и целилась в Смэджа из ружья…
— Ивоа! — закричал Парсел.
Смэдж поднял голову и побледнел. Он все еще целился в Парсела, но ружье прыгало у него в руках, и его блестящие черные глазки, похожие на пуговицы от ботинок, с ужасом уставились на Ивоа.
— Ивоа! — снова крикнул Парсел.
— Скажите ей, чтобы она не стреляла, лейтенант! — хрипло крикнул Смэдж.
Парсел быстро подошел к Смэджу, схватил его ружье за дуло и поднял над головой. Сейчас он стоял так близко к Смэджу, что Ивоа не могла стрелять.
— Отдайте мне ружье, — сухо сказал он.
Смэдж тотчас выпустил ружье, прижался спиной к двери и глубоко вздохнул. Теперь Парсел был между ним и Ивоа, и хотя он держал в руках ружье, Смэдж его не боялся.
Снова наступила тишина. Парсел был удивлен, что Смэдж стоит так близко от него, чуть не прижавшись к дулу ружья.
— Вы не опасаетесь, что я выстрелю в вас? — спросил он вполголоса.
— Нет, — ответил Смэдж, отводя взгляд.
— Почему?
— Это не в ваших правилах.
Немного помолчав, Парсел негромко сказал:
— Вы мне омерзительны.
Но это была неправда. У Парсела не хватало сил даже для возмущения. Ноги у него дрожали, и он думал лишь о том, как бы поскорее сесть.
— Это мое ружье, — сказал вдруг Смэдж.
Говорил он плаксиво-требовательным тоном, как мальчишка, у которого старший брат отобрал игрушку.
Парсел поднял ружье, разрядил его в потолок и, не сказав ни слова, отдал Смэджу. После выстрела в листьях на потолке послышалась лихорадочная возня. Маленькие ящерицы разбегались во все стороны. Парсел прищурился, но не мог их разглядеть. Он чувствовал себя слабым, отупевшим, у него давило под ложечкой.
— Спасибо, — сказал Смэдж.
Все казалось Парселу до ужаса неправдоподобным. Смэдж чуть-чуть не застрелил его, а теперь говорит ему «спасибо», как мальчишка.
— Крысенок, — сказала Ивоа.
Она стояла в двух шагах от него, держа ружье под мышкой, с застывшим, как маска, лицом. Смэдж задрожал, как будто она ударила его по щеке.
— Слушай, Крысенок! — повторила Ивоа.
Пристально глядя на него потемневшими глазами, она произнесла по-английски медленно-медленно, как будто вдалбливала урок ребенку:
— Ты убьешь Адамо. Я убью тебя.
Смэдж смотрел на нее, бледный, неподвижный, с пересохшими губами. Он молчал, и она повторила без тени гнева или ненависти, как бы внушая ему очевидный факт, который еще не дошел до его сознания:
— Ты убьешь Адамо. Я убью тебя. Понятно?
Смэдж молча облизал губы.
— Понятно? — еще раз спросила Ивоа. Он кивнул головой.
— Можете уходить, — устало сказал Парсел. — И передайте Мэсону и Маклеоду, что я их жду.
Смэдж повесил ружье за спину и ушел не оборачиваясь, маленький, уродливый, несчастный, кривой: одно плечо у него было выше другого. Парсел оперся рукой о косяк и глубоко вздохнул Он чувствовал себя больным от отвращения. Он обернулся. Через его плечо Ивоа тоже смотрела вслед уходящему Смэджу.
— Я не решилась выстрелить, — сказала она с ноткой сожаления в голосе. — Боялась, что промахнусь, и он тебя убьет.
Выражение ее глаз поразило Парсела. Он не узнавал своей Ивоа. Она внезапно стала совсем другой,
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182