он более чем уверен, что я вернусь. Когда же, в сущности, я себя выдал? — с досадой подумал Парсел. — Почему он догадывается, что я хочу ему кое-что предложить?»
— Маклеод, — проговорил он. — Я уйду, но советую вам подумать.
Шотландец даже бровью не повел.
— Все уже обдумано, — небрежно бросил он.
В голосе его прозвучал явный сарказм, будто он заранее знал, что ультиматум Парсела будет отвергнут.
— Ладно, — сказал Парсел, — вернемся к нашему разговору.
Вынув из кармана кошелек черной кожи, он развязал шнурки и высыпал содержимое на стол. Две — три золотые монеты откатились в сторону, но Парсел аккуратно сложил их столбиком, будто собрался начать игру в кости. В наступившей тишине слышно было лишь тяжелое дыхание присутствующих. Парсел взглянул на своих собеседников. Они замерли, оцепенели. Жили одни лишь глаза. Все сокровища Али — Бабы не могли бы произвести на них такого ошеломляющего действия. Кто — то кашлянул. Маклеод вытащил из карманов руки. Половица под его ногой жалобно скрипнула, будто шотландец незаметно переступил с ноги на ногу, чтобы подвинуться поближе. Он склонил над столом свое остроносое лицо, и Парсел услышал тяжелое с присвистом дыхание, словно воздух застревало глотке Маклеода. Здесь десять фунтов стерлингов, -
— Здесь десять фунтов стерлингов, — объявил Парсел. — Они будут ваши, Маклеод, если вы уступите Авапуи Бэкеру.
— Парсел! — крикнул Бэкер.
Парсел поднял руку, призывая его к молчанию. Маклеод медленно выпрямился.
— Черт меня побери! — пробормотал он сдавленным голосом. — Двадцать пять лет я батрачил на кораблях, и черт меня побери, если я видел когда — нибудь такие капиталы.
На дубовой шероховатой столешнице, наспех промасленной льняным маслом, лежало ровненьким столбиком золото и под солнечными лучами, заглядывавшими в окошко, блестело как-то особенно нарядно. Столбик был достаточно скромный, вернее даже жалкий. Просто маленькая коллекция плоских кружочков, правда изящно отчеканенных, но не имеющих здесь, на острове, никакой практической ценности. Одна монета слегка выдавалась из кучки, и Парсел осторожным и ловким движением пальцев водворил ее на место.
— Ну как? — спросил он.
Маклеод выпрямился во весь рост и снова засунул руки в
— Это же стыд! — проговорил он негодующим тоном, но уголки его губ насмешливо сморщились. — Это же самый настоящий стыд, вот что я вам скажу! Офицер выменивает женщину на золото! Да к чему тогда было учиться в школах, к чему тогда вас цукали вместе с прочими треклятыми офицеришками его величества, раз вы скатились до такого грязного ремесла! Стыдно, Парсел, повторяю, стыдно вам! А разве я, — добавил он величественно и насмешливо, — разве я бродяга какой — нибудь с лондонских набережных, что мне осмеливаются предлагать взятку за то, чтобы я отдал свою законную супругу, которую мне по своей воле и по всей форме присудило парламентское голосование! А где же мораль, Парсел? Куда вы ее подевали, мораль — то? Значит, мораль за борт? Значит, вышвырнем ее в море вместе с очистками на корм акулам? Да будь я проклят, — подмигнул он, переходя от притворного негодования к открытой издевке, — разве этому вас учит ваша библия? Выступать в качестве посредника между законным супругом и ее бывшим любовником!
Парсел поднялся и сухо заметил:
— У меня нет времени слушать ваши глупости. Если вы отказываетесь, так прямо и скажите, и я уйду.
Он шагнул к столу и накрыл ладонью кучку золота, как бы намереваясь положить его обратно в кошелек.
Вдруг Маклеод крикнул:
— Двадцать!
— Простите… — переспросил Парсел, остановившись.
— Двадцать. Двадцать фунтов. Если дадите двадцать, я согласен.
— Так я и думал, — отозвался Парсел.
Сняв ладонь со стола, он сунул руку в карман, вытащил еще один кошелек и спокойно произнес:
— Так как вы впоследствии можете раскаяться, что не запросили больше, считаю своим долгом уточнить: это действительно все, чем я располагаю.
Он распутал завязки и высыпал содержимое на стол. Затем, захватив деньги левой рукой, аккуратно уложил их рядом с первым столбиком.
— Здесь всего двадцать фунтов, — пояснил он. — Впрочем, я не дам вам всех двадцати. А только девятнадцать. Двадцатый я предназначаю для другой покупки.
— Что вам еще надо? — хмуро осведомился Маклеод и страдальчески сморщил лицо, будто его грабят.
— Секстант Барта!
Маклеод открыл было рот, но Парсел, не дав ему времени заговорить, произнес тоном, не допускающим возражений:
— Или берите, или я ухожу.
Маклеод вздохнул, вынул из кармана ключ, отпер шкаф, находившийся позади него, взял оттуда секстант и сердито швырнул его на стол возле золотых монет.
— Итак, мы с вами окончательно договорились, — сказал Парсел. — Вы отдаете Авапуи Бэкеру и берете себе Ороа.
— Договорились, — хмуро отозвался Маклеод, не подымая глаз. Парсел продвинул к нему столбик золотых жестом проигравшего игрока. Но столбик от неосторожного движения вдруг рассыпался, монеты разлетелись, и каждому почудилась, что их стало вдвое больше. Маклеод распростер над золотом худые пальцы собрал деньги, однако в столбик не сложил. Парсел невольно отметил про себя, что он стал раскладывать золотые по кругу.
— Маклеод, — начал Парсел.
Шотландец нетерпеливо взглянул на него. Он явно досадовал что его отозвали от столь увлекательного занятия.
— Маклеод, — многозначительно продолжал Парсел, —
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182