Спасибо. Теперь поднимите голову, покажите нам ваши зубки!
Она задержалась на несколько секунд, пока вокруг щелкали вспышки. Майкл держался в стороне, оставив ее одну греться в лучах публичного успеха. Наконец, подняв руку в знак того, что с нее хватит, Розмари вновь подошла к Майклу.
– А где молодой человек? – крикнул один из фотографов, чиркая что-то в мгновенно выхваченном блокноте.
Розмари, похолодев, толкнула локтем Майкла.
– Придумай что-нибудь, – прошептала она. – Ради Бога, сбей их с толку.
Он засмеялся и, обняв ее за плечи, наклонился и поцеловал в щеку.
– Это собьет с толку только Барбару, – зашипела она.
И они оба расхохотались.
С вечеринки по поводу премьеры они сбежали. С радостью сославшись на завтрашнее шоу, она даже отказалась пойти на ужин к «Джо Аллену». Около одиннадцати Майкл подвез ее к дому.
– Передай привет Барбаре. Надеюсь, Джош скоро поправится.
– Увидимся завтра, Розмари. Если Барбара все же надумает пойти, я позвоню Дереку.
Они быстро расцеловались в обе щеки, едва касаясь губами друг друга. Теперь в моду вошли такие почти воздушные поцелуи между друзьями. Страдая от голода, но с радостью ощущая, как талия снова становится осиной, она миновала кухню и направилась прямо в кабинет, к автоответчику. Четыре послания. От Фрэнсис, Эллы и два от Бена, из Барселоны.
«Мне не хватает тебя, Рози. Очень, очень не хватает. Позвоню попозже». И четвертая запись: «Где ты, Рози? Почему тебя нет дома? Я в гостинице «Комтес», в Барселоне. Когда ты приедешь? Кровать тут слишком маленькая, но мне не хватает в ней тебя. Позвоню завтра».
Она набрала номер Фрэнсис, зная, что подруга никогда не ложится раньше полуночи.
– Как тебе Бирмингем, Фрэнни?
– Я люблю Бирмингем по-прежнему. Что еще можно сказать? У тебя все хорошо?
– Замечательно. Майкл придет завтра без жены, так что у тебя будет кавалер.
– Отлично, – сказала Фрэнсис. – Он избавит меня от занудного Дерека и его лап. Когда ты отправляешься в Испанию?
– В понедельник лечу. – Розмари, прижав трубку подбородком и освободив руки, закурила сигарету. – Кажется, Бену меня не хватает. Лучше поторопиться, пока он не остыл.
– Были какие-нибудь отклики на заметку в «Сан»? – спросила Фрэнсис.
– Да, в общем, нет, – ответила Розмари не слишком уверенно. – Ты думаешь, мне не следует лететь в Барселону?
– Тогда это перестанет быть секретом.
– Ему все равно. Я говорю про Бена. Он сам так сказал.
– Плюнь на это. Как насчет тебя самой? – сказала Фрэнсис. – Радость моя, ведь это ты у нас знаменитость, и бомба разорвется по поводу тебя. Чего ты сама хочешь?
Розмари потушила недокуренную сигарету в чернильнице, стоявшей на рабочем столе. От никотина на пустой желудок ей стало плохо. Над верхней губой выступили капельки пота, и тело вдруг стало липким – симптомы, говорившие об опасной близости обморока. Она закрыла глаза, чтобы не видеть, как комната внезапно закружилась вокруг нее.
– Фрэнни, дорогая, давай закончим. Мне ужасно нехорошо. Навалилось вдруг. Поговорим завтра.
Повесив трубку, она уткнулась головой в колени.
– Господи, какая же ты дура, – прошептала она самой себе, чувствуя, как рот наполняется горькой слюной, поднявшейся из пустого желудка. – Так может вести себя только девчонка!
Прошло уже много лет с тех пор, как она морила себя голодом из тщеславных соображений.
Через несколько секунд Розмари стояла на кухне, нарезая хлеб для сандвичей. Проглотила она их почти не жуя, потому что в желудке ныло невыносимо. Налила себе сливок. Так и не сняв пальто, она стояла, устроив себе чуть ли не полуночное пиршество. В холодильнике почти ничего не было, а ей слишком хотелось есть – тут не до готовки. Она вела себя как дура. Хотела добиться одобрения от мужчины. От Бена. Жаждала сохранить свое тело молодым в надежде удержать любовника, потому что в ее возрасте всегда чувствуешь себя неуверенно, боишься, что красота уходит. Она смалодушничала. Как же дошла до этого так быстро? Разве перестала она быть той Розмари, которую он, увидев, так страстно возжелал? Ведь он не выражал никаких претензий – зачем же нужно это самоистязание?
Она пошла спать, желая теперь вернуться к себе прежней, какой была до дня рождения, но понимая, что уже слишком поздно. В тоске по его объятиям, она ласкала саму себя и беззвучно оплакивала свою глупость, безвозвратно ушедшие двадцать лет – и в этих безрадостных мыслях наконец заснула.
Наступил четверг, и, как всегда, явились парикмахеры, лимузины, костюмеры, гримеры с их вечной болтовней и режиссеры с вопросами. На ленче, как обычно, она была с Дереком и, по случаю последнего шоу, с распорядительным директором компании, отвечающим за составление программ. Энн сидела за столиком для сотрудников, в обществе одного из операторов, но смотрела только на Дерека. Розмари стало стыдно, что она никак не поддержала ее в трудное время. Энн получила отставку как в личной жизни, так и по службе – и Розмари сказала себе, что уж ей-то следовало проявить женскую солидарность. Ни один человек не заслуживал такого бессердечного предательства, какое совершил Дерек по отношению к своей прежней любовнице.
Розмари улыбнулась через зал, в ответ искра оживления мелькнула на печальном лице Энн.
«Господи, как мне ее жалко, – подумала Розмари. – Куда ей приткнуться с такой унылой физиономией?»
Она повернулась к своему сотрапезнику. «Не взваливай весь мир себе на плечи, ласточка моя, – сказала бы Фрэнсис. – Со своими бы проблемами справиться, а уж потом можно и силу проявить, если она осталась».
«Не знаю, куда моя испарилась», – подумала Розмари и отпила глоток из бокала с противным теплым белым вином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108