– Не понимаю, чем я ей навредила… – начала Эмма.– В этом все дело! Ты никогда не понимала, насколько твое поведение возмутительно и нетерпимо. Женщине твоего круга не подобает произносить речи на углах и раздавать прохожим листовки с подстрекательским содержанием. Ты почти всегда выступала против позиции отца: настаивала, чтобы ответственность за несчастные случаи с работниками лежала на их хозяевах, чтобы все дети ходили в школу, даже выходцы из низших классов, чтобы жены имели право на собственность мужей… Последнее твое заблуждение – требование права голоса для батраков. Теперь тебе осталось начать борьбу за право женщин участвовать в управлении страной!– Третья парламентская реформа давно назрела. Пора установить справедливость. Что касается женщин, управляющих страной, то они могли бы делать это ничуть не хуже, скажем, тебя, Оливер, а может, и лучше.– Может быть, ты поддерживаешь также ирландское самоуправление?! – Говоря это, Оливер презрительно поморщился.– Правильное предположение. Никогда не понимала, почему британская аристократия стремится ставить себя выше, чем…– Довольно! – Оливер резко отодвинул кресло и встал. – Хватит с меня твоих радикальных бредней! Лучше найди себе мужа, Эмма. Я тоже скоро подыщу себе жену, молоденькую и послушную, и мне меньше всего хочется, чтобы ты отравляла ее сознание своими опасными теориями.– А если не найду? Ты и впрямь меня выгонишь? Ты действительно готов так поступить с родной сестрой?Бледно-голубые глаза Оливера были холодны и беспощадны.– Я скажу всем, что ты уехала к родственникам в Шотландию.– У нас нет родни в Шотландии.– Кроме тебя, дражайшая Эмма, об этом никому не известно. И мне не придется опасаться, как бы ты не рассказала нашим общим друзьям о моем поступке. У нас с тобой их больше нет: ты настроила всех до одного против себя.– Ты слишком много на себя берешь, Оливер. У меня есть друзья.– Неужели? Очень рад за тебя. Предоставляю тебе возможность погостить у них всю оставшуюся жизнь. Тогда мне не придется испытывать угрызений совести. Ведь все-таки я собираюсь изгнать тебя.Эмма понимала, что угрызения совести ему не грозят. Сын полностью пошел в отца и даже, несмотря на молодость, успел превзойти его безжалостностью.– Три месяца, Эмма. Ни дня больше.Он оставил Эмму в библиотеке, предоставив ей в одиночестве размышлять о предстоящей участи. У нее действительно были друзья, но мало кто из них принадлежал к ее кругу. Она помогала этим людям, не жалея на них ни времени, ни денег. Но богатых среди них не было, поэтому ей было неоткуда ждать помощи. В свете был один-единственный человек, к которому она могла обратиться, – ее ближайшая подруга Розамунда, Рози, как звала ее Эмма. К несчастью, три года назад Рози вышла замуж и уехала в Индию с мужем, чиновником на государственной службе.Эмма со вздохом встала и побрела в покои матери – единственное место во всем доме, где она могла в прежние времена надеяться на тепло, любовь, улыбку и понимание. За десять лет Эмма так и не перестала тосковать по матери. Если бы не дружелюбие и преданность слуг, она бы не смогла остаться под одной крышей с отцом и братом.В материнской гостиной с потертым синим ковром на полу и тяжелыми золотистыми гардинами уже горел камин. Кто-то – не иначе старый дворецкий – догадался, что она станет искать утешения в этой полной родных запахов комнате, все еще украшенной любимыми матерью вазами, картинами и гобеленами.Эмма опустилась в кресло у огня. После смерти матери ей еще ни разу не приходилось плакать. Она считала, что слезы были напрасной тратой времени и сил и являлись уделом слабых. Эмма же считала себя сильной. Правда, сейчас она вступила в мрачную полосу своей жизни. Она чувствовала невыносимое одиночество. Собственное будущее представлялось ей в таком же унылом свете, как и тем несчастным, которых она защищала. Эмма могла бы обратиться за помощью к старым друзьям ее матери. Однако гордость мешала ей унизиться и выступить в роли просительницы.Но разве у нее был выбор?Чье-то покашливание за спиной заставило ее оторвать невидящий взгляд от камина. Вестон, старый дворецкий, протягивал ей трясущимися руками маленькую резную шкатулку.– Простите мое вторжение, мисс Эмма, но вам настало время получить вот это.Судя по прихотливой резьбе на крышке шкатулки, она была изготовлена в Индии. Эмма не помнила, чтобы она попадалась ей на глаза прежде. В комнатах ее матери хватало предметов из далеких стран, поскольку отец в свое время занимал пост вице-короля в штате Мадхья-Прадеш в Центральной Индии. Сэр Генри всегда твердил, что ненавидел свои обязанности и не мог дождаться возвращения в Англию, зато леди Джейн Энн вспоминала Индию с ностальгической любовью и баловала дочь рассказами о чудесных краях, непроходимых джунглях, свирепых тиграх, могучих слонах, о зное и тропических ливнях. Эмма сохранила в своей душе восторженное отношение к Индии и нередко мечтала о путешествии в эту страну.– Что это, Вестон?Дворецкий благоговейно подал ей ящичек с великолепной инкрустацией на крышке:– Подарок, мисс Эмма, подарок вам от любящей матери. Много лет назад она поручила мне хранить его и наказала отдать вам только после смерти вашего отца. Такова была ее последняя просьба ко мне.Эмма осторожно взяла шкатулку – ее руки дрожали не меньше, чем у старика Вестона. Подарок умирающей матери! Через столько лет!Поклонившись, дворецкий покинул комнату так же незаметно, как появился. Эмма не сразу набралась храбрости, чтобы открыть шкатулку. Справиться с золотым затвором не составило труда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119