Недаром Сакарам саркастически подчеркнул слова «няня детей». Если правда известна Сакараму, то остальные слуги тоже, наверное, догадываются или по крайней мере подозревают. Эмма почувствовала свою уязвимость и застыдилась. Слуги всегда испытывали к ней уважение. Лишиться их уважения значило поступиться гордостью. Тем не менее менять что-либо из-за них она не собиралась. Впервые в жизни она была готова подчиниться женским инстинктам, махнув рукой на всех, кто собирался ее за это упрекать.– Благодарю за ужин, Сакарам, – сказала она нарочито холодно. Он поклонился и ретировался, предоставив ей вкушать яства в одиночестве.Сикандер явился к ней поздно, уже после того, как весь дом угомонился. В небе сияла луна. Эмма перенесла свою кушетку в гостиную, поближе к балкону, и лежала под сеткой, любуясь отражением луны в лаковых дверцах шкафчиков. Ночь была душной и безветренной; она задремала и не слышала, как вошел Сикандер. Когда она открыла глаза, он стоял рядом – высокая темная фигура в свободных шелковых одеждах, перетянутых кушаком. Его взгляд был устремлен на нее.– Что я вижу? – протянул он. – Ты не читаешь? А я думал, ты не сможешь оторваться от книги, которую я тебе предложил.Эмма села. На ней была тонкая рубашка из прозрачной ткани, сквозь которую соблазнительно просвечивали темные, набухшие соски.– Я уже заглянула в твою книгу. Должна признать, она… поучительна.Он приподнял край сетки, взял Эмму за руку и заставил встать.– Вот как? Какая же иллюстрация запомнилась тебе лучше всего? – спросил он насмешливо. – Какую новую позу ты готова испробовать сегодня – «бабочку» или, может быть, «кузнечика»?– Мне не нужны книги, чтобы подстегивать любовный пыл, Сикандер. Это все равно что предложить на выбор чужеземные деликатесы женщине, изголодавшейся по простому хлебу. Все, что мне нужно, – это ты. Здесь, в моей комнате, в моей постели, в моих объятиях.Она отважно обняла его. Прижимаясь к нему всем телом, она обнаружила, что под шелковым халатом у него ничего не надето.– Эмма… – простонал он. От ее нетерпеливых движений восставшая мужская плоть очутилась там, где сходились ее ноги. Она слегка раздвинула их, чтобы удержать его у источника своей женской неги, уже готового к слиянию и исходившего росой желания.– Я весь день только об этом и думал, – хрипло прошептал он. – Расхаживал по комнате и ждал, когда наступит положенный час.– Мне не хватало тебя за ужином… – Она положила ладони на его голую грудь в том месте, где распахнулся халат. – Как же мне хотелось, чтобы ты был рядом, чтобы увидел меня в одном из великолепных сари, которые ты мне прислал! Спасибо тебе за них! Они сделали меня счастливой, и я не собираюсь спрашивать, откуда они взялись и кто носил их до меня.– Даже если бы ты спросила меня об этом, Эмма, я бы не ответил. Это не имеет значения: теперь они твои. Давай не будем вести эти разговоры. Зачем портить драгоценные часы, когда мы вместе?– Неужели это так неприлично – ужинать вместе здесь, в твоем доме?– Вдвоем – да. Но когда мы заведем столовую, как ты пожелала, то можно будет есть вместе с детьми.– Тогда давай устроим столовую без промедления! – Настойчивость Эммы была неслучайной: ей была невыносима мысль, что они могут быть вместе только под покровом ночи. За время путешествия она привыкла к его обществу в любое время суток.Он взял ее за подбородок.– Завтра. – Сказав это, он припал губами к ее губам. Его поцелуй заставил ее забыть обо всем на свете. Она жаждала лишь одного – быть с ним рядом, избавиться от сладкой тяжести внизу живота, которую испытывала в его присутствии. Ей безумно хотелось, чтобы он осыпал ласками все её тело, не исключая сокровенного места, хотелось в ответ ласкать его самой. Картинки, которые она успела рассмотреть, подсказывали ей самые различные и невероятные способы для этого.Теперь она чувствовала себя смелой и готовой к эксперименту. Когда затянувшийся поцелуй наконец оборвался, Сикандер бесхитростно прижал ее к себе, наслаждаясь ее близостью и пытаясь овладеть собой. Но Эмма не собиралась ждать: она стала целовать его и гладить ему грудь. Она уже обратила внимание на обильную черную поросль у него на груди – явное отличие от индийцев, не наделенных в этом месте волосяным покровом; не могла остаться незамеченной и чувствительность его сосков, она наклонила голову, чтобы попробовать их на вкус. Ей потребовалось совсем немного времени, чтобы выяснить, что это доставляет немалое наслаждение не только ему, но и ей самой; но стоило ей упасть перед ним на колени и пустить цепочку поцелуев ниже пупка, как он схватил ее за волосы и, не причинив боли, заставил выпрямиться.– Настанет момент, когда я уже не стану тебе препятствовать, моя чудная Эмма. Но он еще не настал. Во всяком случае, сначала я должен хотя бы раз утолить страсть. Неужели ты не понимаешь, что делаешь со мной?Ее «понимание» ограничивалось тем, что она почерпнула в «книжке из-под подушки» и что ей подсказывала его реакция.– Насколько я могу судить, ты дал мне эту смелую книгу, чтобы кое-чему меня научить. А теперь, когда я стала ученой, ты не позволяешь мне претворить теорию в жизнь.– Иди ко мне, моя ревностная ученица. Я научу тебя тому, чего нет ни в каких книгах.Он откинул сетку и уложил Эмму на кушетку.– Это тебе больше не понадобится, – сказал он, снимая с нее ночную рубашку.Она развязала дрожащими пальцами его кушак:– А тебе – это.Халат сполз на пол, и свет луны озарил его мускулистую фигуру и огромный лингам, тянувшийся к ней как воплощение мужской самоуверенности и мощи. Она не удержалась и коснулась этого совершеннейшего из орудий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119