– Так, как вы это формулируете, звучит совершенно не так.
– Однако соответствует фактам. Значит, вы были близки со многими мужчинами? И только со своим шефом, в виде исключения, именно с ним вы никак не хотели сближаться по причинам личного неприятия?
– Даже если у меня и были друзья среди мужчин, – парировала Лилиан Хорн, – это вовсе еще не значит, что я с каждым из них спала.
В зале раздался смех. Она повысила голос.
– Могу даже заверить вас, что на свете гораздо больше мужчин, которых я знала, но ни разу не была с ними в постели, чем тех, с которыми у меня что-то было.
Прокурор не дал увести допрос в сторону.
– Спасибо, достаточно, – заявил он с таким выражением лица, словно добился от нее важного признания.
Заседание длилось всю первую половину дня. Когда допрос закончился, Председатель объявил часовой перерыв на обед. Обвиняемую увели. Судьи, защитник и прокурор также покинули зал.
Михаэль Штурм и Ева, как и большинство присутствующих на процессе, остались в зале. Им не хотелось еще раз бороться за свои места, и они решили лучше ограничиться яблоком.
– Она холодная и расчетливая особа, – заявила Ева, слегка передернув плечом, – от нее действительно можно всего ожидать.
– Она мужественно борется за себя.
Ева искоса посмотрела на него.
– Она кажется тебе симпатичной?
– Симпатичной… нет! – затряс он головой. – Я этого не говорил.
Он прекрасно сознавал, что сказал только половину правды. Но Ева удовлетворилась этим.
После перерыва первой в качестве свидетельницы вызвали фройляйн Фельнер. Она постаралась выглядеть ради такого случая сверх элегантной в меру своего вкуса – шуба из черного каракуля, чулки-паутинки, модные осенние туфли на толстой подошве и маленькая черная шляпка, похожая на круглую коробочку от противозачаточных пилюль. Внешне большего контраста между ней и обвиняемой трудно себе было представить.
Заготовленными фразами фройляйн Фельнер пространно повторила разговор между Лилиан Хорн и директором Кайзером, услышанный ею в пятницу в конце рабочего дня, тринадцатого июня, то есть в день убийства, по не отключенному, вероятно по оплошности, селектору. Она утверждала, что Лилиан Хорн требовала от директора развестись, наконец, и жениться на ней.
Лилиан Хорн тут же вскочила с места, закричав:
– Неправда!
– Подождите, пожалуйста, когда вам дадут слово, – остановил ее Председатель.
Ван Борг усадил свою доверительницу и стал ей что-то внушать вполголоса.
– Несомненно, что она все будет отрицать, – заявила торжествующе фройляйн Фельнер, обращаясь к судьям, – ей неприятно слышать правду, но ничего не поделаешь. Я знаю, что я знаю, и что слышала своими собственными ушами.
Защитник попросил слова.
– Фройляйн Фельнер, – произнес он слащавым тоном, – нам известно, что вы стараетесь помочь суду установить истину. Никто не рискнет усомниться в этом. Однако тот разговор, на который вы сейчас ссылаетесь, состоялся почти четыре месяца назад.
Фройляйн Фельнер стремительно повернулась в его сторону.
– У меня безупречная память, и я полностью полагаюсь на нее.
– Вот как? – спросил адвокат. – Если я правильно информирован, вы должны были в обозримом будущем оставить свое место в приемной директора Кайзера, освободив его для более молодой секретарши, а именно обвиняемой.
– Какая наглость! – зашипела фройляйн Фельнер и обратилась к судье. – Я обязана терпеть оскорбления?
– Уверен, что защитник ван Борг не имел намерений задеть вас, – попытался успокоить ее Председатель.
– Моя память, – заявил адвокат, – и это признано в профессиональных кругах, тоже безупречна. Однако я не взялся бы дословно передать с абсолютной достоверностью разговор, услышанный мною случайно четыре месяца назад.
– Речь идет не о дословной передаче разговора, а о его сути. А что касается сути, я нисколько не заблуждаюсь. В тот же день я все рассказала своей подруге, с которой вместе живу, можете спросить у нее, если мне не верите!
– Итак, обвиняемая, – сказал судья, – теперь мы вас слушаем. Можете изложить свои доводы.
– Фройляйн Фельнер лжет, – заявила Лилиан Хорн, – возможно, она даже делает это не нарочно, она просто представляет здесь все так, как бы ей того очень хотелось. С самого начала она ревновала меня.
На нее немедленно коршуном налетел прокурор.
– Смотрите, пожалуйста! Ревновала? Из-за чего же, позвольте спросить, если у нее ничего не было с шефом?
– А вам еще никогда не приходилось слышать о необоснованной ревности? – жестко осадила его Лилиан Хорн.
Раздавшийся смех в зале явно был в ее пользу.
Но едва возникшая симпатия к подсудимой тут же была сведена на нет появившимся на свидетельском месте директором Кайзером.
Курт Кайзер явно нервничал. Он то и дело вытирал платком лысину и во время допроса все время путался в противоречивых показаниях.
– Вы, значит, по-прежнему настаиваете, что у вас не было интимных отношений с обвиняемой? – донимал его одним и тем же вопросом судья.
– Да.
– Но ведь вы неоднократно брали ее с собой в поездки?
– Только для служебных целей.
– Обвиняемая – очень красивая женщина, она ведь нравилась вам, не так?
– Да, так… да, конечно…
– Вы обещали жениться на ней?
– Как я мог это сделать? Я был женат и никогда бы не оставил свою больную жену. Я много раз говорил Лилиан об этом.
Одобрительный шепот прошелестел по залу.
– Значит, вы разговаривали между собой о возможной женитьбе?
Курт Кайзер опять схватился за платок.
– Да, – выдавил он с трудом.
– Однако у вас не было интимных отношений с обвиняемой?
– Нет! Сколько еще раз я должен это повторять!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58