Михаэль Штурм сел в свой «фольксваген» и поехал на Рейналле 127.
Внешне ничего не изменилось. Уютной и приветливой казалась белая двухэтажная вилла среди ухоженного сада. Для цветущих роз было еще рано в этом году. Они цвели вовсю, когда он приезжал на место преступления, а сейчас клумбы пестрели тюльпанами всех цветов, и оттенков, изящными и стройными на своих высоких ножках, с еще наполовину закрытыми чашечками. Газон был такой же ухоженный, коротко подстриженный, каким он и остался в его воспоминании.
Калитка в сад была заперта, но Михаэль Штурм обнаружил домофон, появившийся здесь уже после его последнего визита. Он позвонил и только теперь задумался, как объяснить причину своего прихода на виллу. Представляться судебно-медицинским экспертом показалось ему нецелесообразным – ведь у него не было никаких оснований для официального визита.
– Да, слушаю вас, – послышался в маленьком динамике женский голос.
– Телефонный узел, – объявил он и быстренько сдернул с себя галстук, засунул его в медицинский саквояж, который, как всегда, был с ним, и расстегнул верхнюю пуговицу голубой рубашки.
Загудел зуммер, и он толкнул калитку. Пока он шел к дому, дверь уже открыли, и на ступеньках появилась молоденькая девушка в простом синем передничке.
– Добрый день, фройляйн, – сказал он, подойдя к ней, – я с телефонной станции.
– А что такое? У нас все в порядке.
– Это мы сейчас проверим.
Напористость Михаэля Штурма имела успех. Девушка, вероятно, горничная, впустила его в дом.
Он уверенно прошел прямо через прихожую и открыл дверь в комнату, где умерла Ирена Кайзер. Он остановился на пороге, пораженный. Если бы он не знал, где находится, то никогда не узнал бы этой комнаты. Только дверь на террасу да вид в прекрасный сад остались прежними – все остальное полностью изменилось.
Пол был выложен каменными плитками кирпичного цвета, место серванта из белого клена занимал теперь массивный белый буфет с золотыми разводами в стиле рококо. Кровать – как он и предполагал – исчезла, а изящная стилизованная мебель, покрытая белым лаком, придавала комнате совершенно иной облик.
Прежним остался только телефон, и, вспомнив, под каким предлогом он проник сюда, Михаэль направился к аппарату.
– Здесь все было по-другому, – сказал он.
Девушка стояла рядом.
– А вы бывали здесь и раньше? – поинтересовалась она лишь из любопытства, чтобы поддержать разговор с симпатичным молодым человеком.
– Да. Когда еще фрау Кайзер была жива.
– Это было до меня.
– Я знаю. – Он приветливо улыбнулся. – Иначе я обязательно бы помнил вас. У меня отличная память. Особенно на таких хорошеньких девушек.
– Ну, вы даете! – Горничная попыталась состроить сердитое и одновременно смущенное личико, но не сумела скрыть, насколько ей приятен его комплимент.
– А куда делась отсюда вся обстановка? Среди прочего барахла здесь была парочка прелестных вещиц, – сказал он. – Или это случилось тоже до вас, и вы не в курсе, куда все убрали?
– Точно. Но я знаю, что они с этим сделали. Господин директор распорядился сжечь все, что здесь было, все до последней нитки. Можно, конечно, понять его, после того, что здесь произошло… да и денег у него достаточно, чтобы позволить себе такое.
Михаэль Штурм почувствовал, что она не прочь поболтать с ним об убийстве, но он предпочел избежать этой темы. С трубкой в руке он нагнулся, посмотрел номер телефона на аппарате, а затем набрал свой собственный номер.
– Алло! – ответила его мать по привычке, которую он терпеть не мог, пытался отучить ее от этого, но сейчас эта привычка была ему на руку.
– Говорит Штурм, – сказал он быстро, – номер пять два один восемь семь три… линия, похоже, в полном порядке… Направляюсь в соседний дом. Конец связи! – Прежде чем его мать успела что-то сказать или хотя бы понять, что происходит, он положил трубку.
– Простите за вторжение, фройляйн, – сказал он с улыбкой, – на сей раз, это доставило мне особое удовольствие.
– У нас есть еще один аппарат. В спальне. – Девушке, по всему, не хотелось так быстро лишать себя удовольствия побыть в мужском обществе. – Раньше он стоял в кабинете.
– Да, я знаю. Отводная трубка не может быть причиной поломки.
На тумбочке около кровати стояло большое цветное фото в серебряной рамке, изображавшее изящную молодую женщину, – он невольно протянул руку.
– Не надо! – попросила горничная. – Пожалуйста, не трогайте… а то мне придется заново чистить серебро.
– Это ваша хозяйка?
Девушка состроила гримасу.
– Ей ужасно хочется стать ею. Но еще далеко не известно, будет так или нет. Они постоянно цапаются – она и господин директор.
– Недурна, – сказал он с видом знатока.
– Да, этого у нее не отнять. Но, кроме внешности, больше ничего нет. Холодная такая, как снежная королева, если вас интересует мое мнение.
И тут до него дошло, что потрясло его в облике молодой женщины на фото – конечно, глаза зеленые, а белокурые волосы уложены по-старомодному, не так, как тогда у Лилиан Хорн, однако сходство было поразительное. У обеих женщин одинаково высокие скулы, узкое лицо и слегка раскосые глаза. Их можно было бы легко спутать, особенно на некотором расстоянии.
– По ней заметно, – произнес он, – что она уже давненько вышла из детского возраста…
– Ей двадцать четыре.
– Так я и думал… уже не для меня. – Он многозначительно улыбнулся девушке.
– Меня зовут Кете.
– А меня Вилли. Может, зайду как-нибудь. Вечерком. Я только что поссорился со своей невестой, так что если не наладится…
– Вы помолвлены? – спросила она разочарованно.
– В данный момент мы в ссоре, я же сказал, моя невеста швырнула мне кольцо в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58