Она с упреком посмотрела на него.
– Но надо все посмотреть, прежде чем покупать. В конце концов, мебель – это не новая рубашка! Я хочу сделать для нас все так уютно, как только можно!
– Да, да, я знаю, Ева, я не упрекаю тебя. Но на сегодня с меня хватит. Мы ведь можем еще раз прийти.
– Типичный мужчина! – Она сдунула каштановый локон – тот так и подпрыгнул у нее на лбу. – Никакой выдержки. Нет, нет, я сейчас спущусь на склад, а ты можешь не ходить. Напротив есть кафе. Если тебе так больше нравится, подожди меня там.
Он знал, как ей хочется, чтобы он пошел с ней на склад. Но он был рад избавиться от этих хождений и быстро распрощался с ней.
Кафе, которое назвала Ева, оказалось уютным старомодным заведением с богатым выбором пирожных, мраморными столиками и приветливыми кельнершами. Народу было полно, но Михаэлю удалось занять столик у окна, который только что освободила супружеская пара.
Он заказал кофе и коньяк и стал с тоской смотреть на улицу. Евы все не было. Ему с большим трудом удалось сохранять для нее свободное место за столиком.
От скуки он стал перелистывать один из иллюстрированных журналов. Погруженный в свои мысли, он разглядывал голых красавиц, изображенных в более или менее обворожительных и пристойных позах, читал анекдоты, сплетни и прочую ерунду.
И вдруг оторопел, когда взгляд его задержался на одной фотографии, вызвавшей в нем какие-то воспоминания.
Фото иллюстрировало статью, заголовок которой он прочитал только теперь: «Убийство века – дело Лилиан Хорн».
Да, теперь он все понял – фото изображало ту большую комнату, где он в свое время впервые осматривал убитую Ирену Кайзер. Сквозь распахнутую на террасу дверь падали солнечные лучи. А вот и прикроватная тумбочка с телефоном на ней, лампой, книгой и стаканом воды, точно так, как он все запомнил. Очертания трупа как бы размыты. Фотограф, очевидно, опустился на колено, когда делал снимок. Зато отчетливо виден ковер перед кроватью, а на нем разостланная шкура степной овцы.
Михаэль Штурм уставился на нее, и вдруг до него дошло, что такого положения вещей в комнате он не застал. Когда он прибыл, шкура овцы едва виднелась из-под кровати.
Он еще раз внимательно посмотрел на фото и обнаружил несколько темных точек, имевших четко выраженную круглую форму, частично расположенных на ковре, частично на шкуре.
Закрыв глаза, он попытался представить себе место убийства таким, каким увидел его тогда. Все кругом залито кровью – грудь убитой, ночная рубашка, одеяло, все пропиталось уже загустевшей кровью.
Он видел кровь и на полу, но принял ее за брызги крови жертвы из-за того, что шкура была задвинута под кровать.
Он начал нервно рыться в своих карманах и нашел, наконец, маленькую лупу, чтобы получше разглядеть непонятные пятнышки на ковре и на шкуре: сомнений никаких – капли.
Ему стало плохо от волнения. Он подозвал кельнершу и попросил принести ему еще коньяка. Но и выпив его, он не почувствовал себя лучше.
Кафе уже почти опустело, но он ничего не замечал вокруг. Он сидел, словно истукан, уставясь в пустоту.
Когда, наконец, в кафе появилась Ева, он заметил ее присутствие, только когда она заговорила с ним.
– Прости, пожалуйста, дорогой, – сказала она, снимая перчатки, – мне безумно жаль, что заставила тебя так долго ждать, но это все из-за того, что ты оставил меня одну. – Она села напротив него. – Этот продавец оказался таким настырным, ты даже не представляешь себе. Девушка, будьте добры, принесите мне кофе! Но я не позволю всучить мне что попало, особенно, когда речь идет о таком важном деле, как мебель для гостиной. Гарнитур в охристых тонах оказался совсем другой моделью, отвратительной, скажу тебе, и… – она прервала себя на полуслове. – Михаэль, что с тобой? Ты меня совсем не слушаешь?
Он посмотрел на нее отсутствующим взглядом.
– Ева! Я сделал чудовищное открытие!
– Что ты сделал? – спросила она, целиком занятая своими мыслями.
– Ты ведь помнишь дело Лилиан Хорн…
Она взорвалась как бомба.
– Господи, боже мой! Я сбилась с ног, чтобы подобрать приличную мебель, а ты ни о чем другом не можешь думать, кроме как о своей работе, да к тому же еще о деле, которое давно закрыто!
Он схватил ее за руку и держал так крепко, пока ей не стало больно.
– Пусти, что на тебя нашло? – крикнула она, пытаясь вырваться.
Кельнерша, ставившая перед ней на стол подносик с чашечкой кофе, разглядывала ссорящуюся пару с тщательно скрываемым удовольствием.
Михаэль подождал, пока она отойдет.
– Послушай меня хоть минуту, Ева, – попросил он, приглушая голос. – Ты сейчас поймешь, как это важно…
Она глубоко вздохнула и с тоской уставилась в потолок.
Он положил перед ней иллюстрированный журнал.
– Вот, посмотри… – Он дал ей свою лупу. – Вот тут, по краю шкуры степной овцы, что это?
– Похоже на капли крови.
– Именно.
Она опустила лупу и посмотрела на него.
– Ну и? Что тут такого? В конце концов, здесь на фото вообще все в крови, или вот эти круглые темные точки что-то другое?
– Нет, Ева, – сказал он тихо, но настойчиво, – это кровь. Убитая, что называется, плавала в своей крови. Но вот тут… – он постучал пальцем по тому месту с темными точками, – вот эта кровь, возможно, вовсе не принадлежит убитой. Иначе это были бы брызги, понимаешь? А это – капли, и находятся они на расстоянии по меньшей мере полуметра от кровати!
Ева в задумчивости потерла пальцем лоб.
– Значит, это может быть только кровь Лилиан Хорн! – Ее глаза заблестели от радости, что она так быстро все ухватила. – Ты ведь установил, что у нее на пальцах были порезы, ведь кровь из них должна же была капать, так?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58