Возможно, она ни секунды не рассчитывала на то, что выкрутится благодаря своему вранью.
– Несчастная женщина, – сказал Михаэль Штурм, погруженный в собственные мысли. Он знал, что решающим образом повлиял на то, чтобы Лилиан Хорн на всю жизнь оказалась за решеткой. Его распирала гордость, что он не поддался чувству жалости, а действовал исключительно в интересах установления истины. Однако на душе у него было скверно – словно он понес чудовищную невосполнимую утрату.
Ева, которая весело болтала о чем-то, шагая рядом с ним, показалась ему вдруг совершенно чужой.
Адвокат ван Борг еще раз посетил Лилиан Хорн, прежде чем ее перевели в место лишения свободы. Она держалась очень стойко, но веки ее удивительно красивых глаз покраснели и набухли от пролитых слез.
– Я бесконечно сожалею, что ничем не сумел помочь вам, – сказал он и взял обе ее руки в свои.
– Вам не в чем упрекать себя, – возразила она и попыталась изобразить улыбку, – даже если бы все свидетели высказались в мою пользу, эта проклятая медицинская экспертиза не оставила бы мне, к сожалению, ни малейшего шанса.
– Зря вы не послушались моего совета.
Она рывком освободила руки.
– Мне не в чем было сознаваться. Если хотя бы вы поверили мне! Ну, зачем мне сейчас-то лгать?
– Если вы действительно невиновны…
– Да, я невиновна! – Лилиан Хорн не смогла больше сдерживать слез. – Сколько мне еще твердить вам!
– …тогда ваш приговор чудовищная несправедливость, – закончил он свою фразу с искренним волнением.
Она молча боролась с душившими ее слезами. Сделав глубокий вдох, она сказала дрожащим голосом:
– А что если мы подадим на апелляцию?
Он покачал головой.
– Приговор суда присяжных обжалованию не подлежит.
Все ее надежды рухнули.
– Тогда конец.
А у него вдруг возникло ощущение, что преступник – он, а она – жертва. Он винил себя в провале линии защиты на процессе.
– Я попробую добиться возобновления процесса, – пообещал он, – правда, это возможно только при условии, что будут обнаружены совершенно новые факты, связанные с убийством и не известные суду присяжных при первом рассмотрении дела.
Ее улыбка была полна горькой иронии.
– Новые факты? Откуда же они возьмутся? Нет, нет, даже не пытайтесь вселить обманом в меня надежду. Вы это делаете из добрых побуждений, но ложное утешение не принесет мне облегчения. Мне надо смириться с реальностью.
Она опустилась на нары и обвела свою камеру взглядом, явно свидетельствовавшим о том, что она вдруг поняла, как ей вскоре будет недоставать этого скупо обставленного, но светлого и чистого помещения, где она находилась одна.
Адвокат ван Борг сел напротив нее.
– Никогда нельзя терять надежду, – пробормотал он и сам почувствовал, как банально и лживо это прозвучало.
Лилиан Хорн даже не обратила внимания на его слова.
– Сколько я вам должна? – спросила она.
– Но вы же знаете, что ваш бывший муж…
– Нет, я хочу взять все расходы на себя. Я заплатила дополнительно при строительстве своего жилья пять тысяч марок на специальное оборудование ванной комнаты. Если вы продадите квартирку и мебель, это составит примерно десять тысяч марок… Этого хватит?
– Даже с лихвой.
– Тем лучше. Тогда верните моему муженьку те деньги, что он платил за мою квартиру, пока я была здесь.
Адвокат ван Борг записал ее распоряжения и был рад, что мог занять себя этим – он боялся взглянуть ей в глаза.
– Я все сделаю, как вы хотите.
– Мои платья и туфли и все другие женские тряпки и барахло, которое не удастся продать, – распоряжалась она, – отдайте благотворительной организации. Мне было бы приятнее всего, если бы мои вещи достались молодым девушкам без средств.
– Вам следует все еще раз хорошенько обдумать, – остановил он поток распоряжений, – а что, если вас отпустят досрочно?
Лилиан Хорн засмеялась, но это походило больше на всхлипывания.
– Боже праведный, адвокат, хоть вы не говорите того, во что не верите! Ну, кто же теперь верит в чудеса?
21
Через два дня Лилиан Хорн исчезла за старыми, толстыми стенами каторжной тюрьмы в предместье города, а одновременно с нею и ее имя со страниц газет. И хотя дело не было забыто, особенно людьми, знавшими ее, оно считалось закрытым и стало достоянием прошлого.
Вряд ли кто сомневался в справедливости приговора. Лишь легкая тень некоторой неудовлетворенности, всегда возникающая, когда приговор выносится только на основании собранных улик, осталась в воспоминаниях об уголовном процессе Лилиан Хорн, однако и публика, и судьи видели в отсутствии признания вины самой подсудимой не больше чем ее глупое упрямство. А вынесение обвинительного приговора без ее признания только еще больше подчеркивало успех правоохранительных органов.
Для самой Лилиан Хорн, до последнего момента уверенной в том, что невозможно осудить невинного человека, мир словно рухнул. Конечно, она надеялась, что ее, скорее всего не будут до конца жизни держать взаперти. Когда-нибудь, может, лет через двадцать ее выпустят на свободу, но ей тогда уже будет за пятьдесят!
Ее жизнь была разрушена – на этот счет у нее не оставалось никаких иллюзий. Все чаще приходила мысль о том, что такой жизни лучше всего добровольно положить конец. Мешало исполнить задуманное не только то, что за ней, особенно в первые дни, постоянно наблюдали в тюрьме, и осуществить самоубийство было не так-то просто, но в ней самой что-то противилось этому. Она сама не знала, что это была за сила. Но эта сила поддерживала ее и не давала окончательно пасть духом.
Еще несколько лет назад, когда суд расторг их брак, признав ее виновной, и лучшие друзья, на понимание и сочувствие которых она рассчитывала, отвернулись от нее, она прошла суровую школу жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58