40
Само собой разумеется, Лилиан Хорн раньше Михаэля узнала об аресте Геральдины Л. и о признании ею своей вины. Испытывая в первый момент чувство освобождения от давившего на нее груза прошлого, она готова была тут же отправить телеграмму Михаэлю Штурму. Но все-таки не сделала этого.
Молодой врач, о котором она так много думала в бессонные ночи и монотонные часы работы, давно уже не был ей безразличен. Она не знала, любила ли она его, не знала, способна ли она вообще кого-нибудь любить, но ей было абсолютно ясно, что никто не значил для нее сейчас больше, чем он.
После всего, что она пережила, ей страшно хотелось уехать с ним на другой конец света и начать новую жизнь.
Но у нее не хватило мужества позвать его. Расстояние было столь велико, письма так долго находились в пути, что она боялась, как бы не ослабело его чувство к ней. Будет лучше отдать инициативу в его руки, она не хотела предпринимать никаких шагов первой.
Свое полное освобождение она отпраздновала с теми немногими людьми, с которыми теперь общалась, и была весела в компании, омрачая воспоминаниями о заключении настроение окружающих. Она чуть не пригласила к себе наверх одного молодого человека, студента Академии художеств, который привез ее после вечеринки домой, но вспомнила о Михаэле и отправила юношу восвояси.
Все последующие дни Лилиан разрывалась между надеждой обрести покой с Михаэлем и мучительным страхом вновь пережить разочарование. Она уверяла себя, что он просто еще ничего не знает о новом развитии событий, однако сердце ее трепетало от нетерпения.
Однажды, придя после деловых переговоров домой, она увидела Михаэля сидящим на маленькой лесенке, ведущей в ее мансарду. Он так и заснул – весь в пыли, с дорожной сумкой у ног и раскрытой газетой на коленях.
Лилиан села рядом с ним, положила ему руку на плечо и нежно поцеловала в щеку.
Он проснулся и посмотрел на нее – в эту секунду им показалось, что с сотворения мира не было более близких людей на свете, чем они.
– Вот ты и приехал, Михаэль! – сказал она.
– Лилиан!
Они замерли в долгом поцелуе. Потом он спросил:
– Сколько тебе понадобится, чтобы закруглиться здесь?
– Ты так торопишься? – спросила она, предпринимая слабую попытку вернуться к своему прежнему насмешливому тону.
– Да. Мы и так уже потеряли очень много времени. – Он постучал пальцем по газете. – Ты читала? Кайзер застрелился.
– Знаю. Так что теперь правды до конца все равно не узнать.
– Его смерть – признание вины. Во всяком случае, так это будет квалифицировано судом. Наверное, все так и было, как рассказывает Геральдина, – он подбил ее на преступление. Все должно было выглядеть как самоубийство. А на тот случай, если номер не пройдет, они бросили на тебя тень подозрений.
– Мне всегда казалось, что я в состоянии все понять, но как же можно так глубоко пасть! Думаю, что я уже никогда не смогу поверить ни одному человеку.
– Нет, сможешь. Мне. Твоему мужу. А сейчас мне хотелось бы принять горячую ванну, обнять тебя и выспаться. Как насчет этого?
– Нет ничего проще. Исполню твои пожелания с удовольствием.
– А завтра, прямо с утра, закажем объявление о нашей свадьбе. – Он с трудом поднялся, взял ее за руку и потянул за собой. – И тогда не будет больше Лилиан Хорн, а появится фрау Штурм.
– Странно, – сказала она, – у меня вдруг такое чувство, словно я совсем молоденькая девушка!
– Ты самая прекрасная девушка в мире! – Он обнял ее. – И я так тебя люблю!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58