Тамошние неотесанные мальчишки часто ранили ее тонкую душу, а на деревенских балах к тому же норовили отдавить ей пальцы.
Эли же думал о том, что, видно, у него не все ладно с головой, если он позволил себе иметь какие-то дела с девчонкой, годившейся ему разве что в дочери.
– Капитан говорил мне, вы еще учитесь в школе, – сказал он наконец.
– Нет, – выпалила она. – Я закончила школу через несколько месяцев после моего семнадцатилетия.
Он исподтишка внимательно ее разглядывал. Нет, его Аннет была все же много красивее, видно, потому, что была женщиной, а эта – еще девочка. Лицо совсем детское, и длинное платье нисколько не делало Милли старше. Была бы на борту зрелая женщина, подумал он, он бы и смотреть па нее не стал, ну взглянул бы разок, и только. Но, поскольку она была единственной женщиной на борту, приходилось довольствоваться ее обществом.
Чуть позже он, может даже, попытается завлечь ее в свою каюту, в конце-то концов, решил он, всем рано или поздно приходится постигать эту науку, и лучше уж с опытным мужчиной, чем с каким-нибудь неумелым юнцом. Дома на плантации ему стоило только щелкнуть пальцами, и любая готова ему услужить. Он их не любил, ни одну, с тех пор как потерял Аннет, способность любить покинула его. Почти две недели он не был с женщиной – для него многовато.
…Тут в нем заговорила совесть. Он стал пристально изучать фосфоресцирующую морскую пену. Милли внимательно на него смотрела. Насколько далеко ей можно было бы зайти в их отношениях. Это ведь не какой-то там неоперившийся юнец, которого в любой момент можно оттолкнуть. Ситуация становилась довольно опасной. В глубине души Эли проклинал ее. Угораздило же его связаться с ней, с этим наивным подросточком! Он улыбнулся своим мыслям.
– Чему вы улыбаетесь? – спросила Милли.
Он не ответил. Ему слышался ни к чему не обязывающий смех проституток, имевшихся в достаточном количестве на плантации. Они были такие разные, хочешь худенькие, хочешь попышнее, но одно знали четко: нужно уметь чувствовать настроение мужчины, чтобы угодить ему, и еще нужно держать язык на замке. Странно, подумал Эли, как же разнообразен женский иол. Кого только Бог не напридумывал в этом мире… Но опытная женщина все поймет как надо. Игра с впечатлительным ребенком может довести и до беды. Он вспомнил, как уже однажды чуть не поплатился жизнью за свое легкомыслие.
Это когда он жил с очаровательной и красивой португалкой, дочерью управляющего порохового завода, расположенного в Макао. Девица была с характером и могла при случае схватиться за нож. Он повез ее в Гонконг, где обычно предавался любовным утехам. Утром, лежа рядом с ней в блаженном полузабытьи, которое обычно следует после бурной ночи, он увидел, как в комнату вошел его слуга. И прежде чем Эли успел его остановить, тот потряс девушку за плечо, потревожив ее сон, и прошептал:
– Вставайте, мисси. Пора домой.
За этим последовала такая сцена, что Эли поклялся впредь быть более осторожным. И вот опять он спутался с молодой женщиной, которую ждет в Гонконге влиятельный отец. Зачем ему это? Может, лучше поцеловать ее в лоб и пусть спокойно отправляется в свою постель? В конце концов, может, завтра что-нибудь ему да обломится.
Эли печально улыбнулся, по-братски нежно взял Милли за руку и показал на бурлящую за бортом воду.
– Знаете, говорят, дух Тин Хау спит на морском дне, это на глубине шести саженей. Говорят, это она покачивает там в глубине праздничные фонарики и зажигает такие красивые морские огоньки.
– Это что-то новое, – сказала Милли.
– А когда она видит парочку влюбленных, смотрящих на воду с борта корабля, она связывает их своими веревками.
– Неужели! – в голосе ее слышалась откровенная ирония.
– Тин Хау отдает команды, а влюбленные повинуются. И, Милли Смит, если бы вы были женщиной, а не девушкой, я бы обнял вас и поцеловал – и мы слились бы воедино, подчинившись воле Тин Хау.
Она вся напряглась.
– Если я, по-вашему, не женщина, значит, я никогда ни с кем сливаться не стану… и не относитесь ко мне свысока! – Она оттолкнула его. – А об этом свечении я узнала еще в школе. Все, что вы видите, – она указала на морские огоньки, – это окисление природных элементов, это явление было открыто в тысяча шестьсот семидесятом году. Так же светятся светлячки. И нет здесь никаких волшебных фонариков, нет вашей глупой старой Тин Хау.
– О Боже, – сказал Эли. – Неужели нет ничего святого? – С этими словами он покинул ее.
Святое все же было. Лунный свет. Еще в школьные дни он сыграл в жизни Милли особую роль, – об этом Эли узнает позже.
Этот свет, пробивавшийся сейчас в ее каюту, напомнил Милли о завораживающей красоте той ночи… и о том, как ей было приказано встать и идти куда-то, она и сама не знала куда. Во всей этой истории далеко не последнюю роль сыграл тогда деревенский паренек по имени Том Эллери..
Лежа в койке, Милли наблюдала, как лунный свет движется по ее каюте, и он показался ей фонарем, одинокий блеск которого освещает ее путь. Надвигающийся сон отяжелил ее веки, и Милли показалось, что она снова в школьном дортуаре, и с длинного ряда кроватей до ее ушей доносится нестройный хор вздохов и похрапываний. И, что самое удивительное, пришел Том Эллери, двенадцатилетний, как и она, несентиментальный ее возлюбленный. У окна, возле изголовья возник силуэт его курносого лица.
Во храме своих грез Милли опять его увидела – ясно-ясно.
– Пойдем, Милли Смит. Пойдем! Ну же! И она, стыдливо натянув на колени ночную рубашку, повиновалась ему.
В первый раз Милли встретила Тома весной на залитой солнцем проселочной дорожке, и было это около деревеньки Бредон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101