– Так и знайте, мисс Милли: если вы не видели острова Грин, считайте, что вы ничего не видели. Когда вам опостылят всякие там званые вечера, да визиты, да всякие леди из Гонконгского клуба, вы сразу прыг в лодку и плывите в этот рай; забудете про все свои заботы, как будто их и не было. Вы слышали когда-нибудь об этом острове?
Милли вспомнила, что какой-то слуга упоминал о нем.
– Что ж, когда у меня будет свободный денек – а в этом доме они бывают у меня так редко, – соберу кой-какой еды, найму какую-нибудь старую джонку и сама поплыву в этот рай. Там можно спокойно ходить нагишом, в чем мать родила, и никому до тебя нет дела. Я тебе не рассказывала о дружке своем, о Растусе Малумбе? Я его туда повезла при первом удобном случае…
– Ты никогда о нем не рассказывала раньше, – сказала Милли, действительно заинтересовавшись.
– Ну, не всегда же я была синим чулком, а? Растус Малумба! Это был мужчина, скажу я тебе. Шесть футов роста, а плечи как у быка Бейсонов, и голова, белая, как снег, но, заметь, не от возраста; он был блестящим молодым щеголем. Поверьте, люди останавливались, когда мой Растус проходил мимо, особенно женщины, потому что никого подобного ему они раньше на улицах Гонконга не видывали.
Милли спросила, что же с ним произошло.
– То и произошло, – продолжила Мами, – он не был рожден для дальневосточного климата. Мама вырастила его здоровым и сильным под солнцем родной Африки, там он и должен был оставаться, так я себе мыслю. Ваш папаша, мисс Милли, сказал мне: «Я беру тебя с собой в Гонконг, Мами. Не могу же я остаться там без твоей стряпни, ты понимаешь?» «Может, Вы передумаете, Господин, – говорю я ему, – я только что познакомилась с негром, который мне очень по нраву, и мне бы никуда не хотелось бы уезжать, мы с ним собирались пожениться». Я была в те дни такой веселушкой, ты понимаешь, кое-что успела узнать и повидать, но никто так на меня не действовал, как этот Растус Малумба. «Это твое последнее слово?» – спрашивает ваш папаша, мисс Милли. «Да», – говорю я. «Нет, не последнее, – говорит он. – Когда мне попадается такая повариха, как ты, я так быстро не сдаюсь. Ты поедешь со мной в Гонконг, Мами, а этого твоего обожаемого ухажера можешь взять с собой, поняла?»
– Так, значит, Растус тоже отправился в Гонконг?
– А то нет, я поймала его в силки. Ему было не выпутаться, он даже просто не мог выйти прогуляться – только со мной под ручку. Он был моим мужчиной, понимаете? – Она немного помолчала. – У меня был всего один мужчина, и я его храню вот здесь. «Растус Малумба, – сказала я тогда ему, – ты хочешь вернуться к себе домой в Африку? Так знай, ты туда не поедешь, ты поедешь со мной в Гонконг. А после того, как мы там немного поработаем, мы возьмем билет – в один конец – и вернемся к племенам Африки и будем там жить счастливо, попивая козье молоко. Тебя это устраивает?» – «Меня устраивает любое место, где есть ты, Мами», – сказал Растус.
– Так где же он теперь? – спросила Милли.
– Он на глубине шести футов в земле, там, куда загнали его ядовитые испарения Гонконга, а похоронила я его на Зеленом Острове. И после того, как мой Растус умер, мне уже некуда было ехать… вот я здесь и осталась.
…Чтение завещания закончилось. Мистер Гудчайлд сказал:
– На сегодня все. Осталось только письмо, адресованное сэром Артуром всем упомянутым в завещании лицам, за исключением миссис Малумбы, которую я попрошу выйти.
Мами послушно поднялась и вышла, тихо затворив за собой дверь.
Через дверь веранды вошли две китайские медсестры, одетые в белое. С непроницаемыми лицами, обрамленными сестринскими косынками, они уселись в сторонке, от них так и веяло враждебностью. Мистер Гудчайлд снова продолжил:
– Мисс Смит, мистер Уэддерберн, доктор Скофилд… в соответствии с дополнительным распоряжением, сделанным относительно завещания, я должен выполнить весьма болезненную для меня обязанность, ибо вышеупомянутое мною дополнительное распоряжение – весьма щекотливого свойства. Сначала я хорошенько разъясню его, а уж потом прочту, чтобы вы сами во всем удостоверились.
Он обратился к доктору Скофилду.
– Это верно, сэр, что в прошлом году вы сочли необходимым представить сэру Артуру медицинское заключение о состоянии здоровья и поведения мисс Смит, находившейся под вашим наблюдением?
– Будучи врачом в ее школе, я счел это своей обязанностью, – ответил доктор Скофилд.
Гудчайлд вновь зашелестел своими бумагами.
– Оригинал вашего заключения находится в моем кабинете, у меня с собой только копия. – Он передал ее доктору.
– Да, верно, это оно, – подтвердил Скофилд, пробежав документ глазами.
– Я вижу, что он скреплен подписью директрисы Гардфилдской школы, – сказал адвокат.
– Да, она подписала документ. Как видите, она подтверждает все, что я написал.
Последовало молчание. Милли замерла.
– Мистер Уэддерберн, последствия сего заключения таковы: в соответствии с английским законом мисс Смит с сегодняшнего дня находится под опекой суда лорд-канцлера. Те же законы действительны и в Гонконге, – сказал адвокат. – А поскольку вы назначены опекуном мисс Смит, то вам и решать, огласить ли мне перед всеми дополнительные распоряжения по завещанию или же лишь в общих чертах описать обстоятельства, могущие объяснить требование сэра Артура.
Джеймс Уэддерберн поднялся на ноги.
– Для всех присутствующих было бы предпочтительнее, если бы вы просто изложили эти дополнительные распоряжения, сэр, ограничившись только самыми важными фактами. Мне бы хотелось как можно меньше смущать мисс Смит.
– Я полностью с вами согласен, сэр, – сказал доктор Скофилд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101