Чу Апу, могучий Чу Апу, со свирепой физиономией и золотыми серьгами в ушах, влюбился в нее без памяти с первого же взгляда. Вместе с этим чувством, ранее ему неведомым, на него накатила сентиментальность, с которой старые любовники относятся к своим пассиям.
Мало того, в Сай Кунге поговаривали, что после знакомства с Сулен наводящий на всех страх, великий Чу Апу теперь уже не тот. На рынке Шаукивана, где торговали награбленным, эта новость с насмешками обсуждалась, по Лэдер-стрит сплетни катились дальше, о Чу Апу шушукались за каждым углом и над каждым стаканом вина. До ушей Чу Апу эти разговоры дошли в тот момент, когда он зачищал наждачной бумагой поленья для Сулен, чтобы она не занозила пальчики. Любая другая женщина в Китае с рассветом была бы уже на ногах и трудилась, но эта новобрачная в любую погоду нежилась в постели, поедая сладости и омаров, специально привезенных из Макао.
Пословицы и поговорки, которые выдержали испытание временем, почти одинаковы у всех народов. Та, которой припечатали Чу Апу, не была исключением: «Yuht, louh yuth wuh-touh». Что в переводе с китайского означает: «Самый большой дурак – это старый дурак».
И за меньшие оскорбления Чу Апу отрезал головы.
Услышав о пожаре на своем корабле и о гибели команды в Шаукиване во время празднования дня рождения Там Кунга, наказанный судьбой Чу Апу отправился в гавань Стэнли, в которой пираты всегда отсиживались в трудные времена.
Примерно в миле от этой гавани есть маленькая деревушка под названием Вонг-ма Кок. Недавно Чу, в обход властей, открыл там небольшой пороховой заводик. Деревушка была настолько уединенной, что никто не подозревал о ее существовании. Даже местные сборщики налогов, которых Чу Апу подкупал, никогда не заглядывали сюда, так что крестьяне не платили налогов. Поскольку продажа пороха приносила большую прибыль, чем открытое пиратство, то Чу вознамерился обосноваться в Вонг-ма Коке и жить там в мире и согласии вместе со своей новой любовницей до конца своих дней.
Так бы оно и было, если бы не один молодой офицер, с хорошим чином и знаками отличия, некий капитан да Коста из Цейлонских Стрелков, которого совсем недавно назначили следить в окрестностях за пиратами-контрабандистами. – Гуляя по приливной полосе побережья Стэнли, капитан да Коста нечаянно наткнулся на прекрасную Сулеи, жену Чу, которая болтала ногами в небольшом озерке, поедая при этом засахаренные цикады. Когда он приблизился, она поднялась, испугавшись его мундира с золотыми галунами.
– Вечер казался мне обворожительным, о красавица, до тех пор, пока я не увидел вас, но лишь теперь я понял, как прекрасна жизнь, – сказал да Коста. И, щелкнув каблуками, он галантно откозырял Сулен, которая до этого знала только ворчание своего стареющего и неотесанного любовника.
Она ответила на его комплимент грациозным поклоном.
– Как же случилось, что столь прелестное создание пребывает в одиночестве? – не унимался красноречивый да Коста. В сумерках черты ее личика стали нежно-расплывчатыми. А ведь да Коста был уверен, что подобный персик мог произрастать исключительно на почве Португалии. – У вас нет язычка? – спросил он.
– Я жду здесь своего мужа, сэр, – ответила Сулен и запахнула ворот своего домотканного одеяния, которое прикрывало ее до самых икр.
– Вы хакка? – спросил да Коста.
– Я не здешняя.
– Тогда танга?
– Да, с моря.
– Вы с тех кораблей, которые заплывают иногда в гавань Стенли?
– Оттуда.
– Которые привозят вам вашего мужа, но они же и увозят его?
– Они увозят его к далеким рыбным косякам, где водятся большие морские окуни, – сказала Сулен, потому что она была рыбачкой и знала, о чем говорила. Как говорится, если вы хотите найти в деревне дурака, вам придется привезти его из города. Она знала, что такой необычный для Ванг-ма Кока мундир сулил беду. Но, если тебе шестнадцать, а незнакомец молод, красив и хорошо сложен, он сулит и сладкое волнение в крови. Сулен подумала, что уж от него-то не услышишь грубых шуток и отвратительной брани, раздающейся в тот момент, когда море перекатывается через планшир огромными зелеными валами, с грохотом падая с банок. Тот, у кого такие добрые глаза, такие чувственные губы, может предложить девушке что-нибудь получше потных объятий неуклюжего любовника. Лицо у юноши было ясное и спокойное, держался он уверенно, но не вызывающе, на его щеках был юношеский пушок, а глаза горели огнем.
– У вас дома есть еще такие, как вы? – спросил да Коста.
– Еще одна: ее зовут Серебряная Сестра.
– Она так же красива?
– Мужчины головы из-за нее теряют. – Сказав это, Сулен вытянула руку, и откуда-то из сумерек вылетел белый какаду и сел ей на плечо – тот самый какаду, который обычно издавал хриплые вопли на шкентеле корабля Чу Апу, когда тот входил в гавань. Прижимаясь щекой к птице, Сулен поняла, что приближается Чу Апу и офицеру пора уходить.
– Скоро здесь будет мой муж, – сказала она просто.
– А если я приду завтра, его не будет? Можем ли мы снова встретиться? – спросил да Коста, подписывая себе тем самым смертный приговор.
– Можем, – ответила Сулен.
– Давайте встретимся здесь же завтра вечером.
– Только это будет стоить денег, – сказала Сулен, которая, став любовницей пирата, умела извлечь из таких дел выгоду.
– А что в наши дни можно получить бесплатно! Сколько?
– Пятьдесят долларов, чтобы купить засахаренные цикады.
– А что за цикады? – спросил да Коста, и Сулен объяснила:
– Мы покупаем их у деревенских разносчиков, которые ловят их, когда светлячки танцуют летом свой танец. Они прилетают огромными стаями с континента, и торговцы ловят их сетями, убивают их и жарят на огне, засахаренные, они просто восхитительны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101