Старик Деннинг сумел удрать в Англию, но его в один прекрасный день тоже настигнет кара.
– За все это мы должны благодарить Эли, – заметила Милли.
– Да уж. Нам в самый раз благодарить Эли. Или Черного Сэма. Я – почтенная вдова, мой бедный Растус перевернется в своей могиле, если узнает, что я таскаюсь по судам, и мое имя звучит там вместе с именами пиратов.
– Ничего, скоро все забудется.
– Надеюсь, но все равно приятного мало. Как ты считаешь, они могут заставить меня давать показания?
– Нет, если не прознают, что Сэм твой возлюбленный!
Мами что-то ворчала и возмущалась.
– Я только буду рада, скорее бы закончились все эти непристойности, с какой радостью я вернусь тогда в мою церковь и к моему пастырю.
– Если он захочет тебя принять, – с иронией заметила Милли.
В начале октября, когда солнце уже сияло вовсю, они снова отправились в здание суда. Остановив носилки, они прошли к пересечению Педдер и Квинсроуд. У здания Верховного суда уже собралась толпа. Возбужденная и взмыленная толпа разбилась на группки; судя по доносившейся болтовне, все очень надеялись на смертный приговор. Милли сказала, что эти людишки очень напоминают ей отбросы французской революции. Там тоже всякие ротозеи собирались на Площади Согласия и чесали языки в ожидании, когда их развлекут казнью.
– Что там было у этих французов, мне неизвестно, – ответила ей Мами. – Но я точно знаю, что нам хотя бы на время стоит уехать отсюда. Остров Грин может быть неплохим местом, там больше не шныряет Анна.
– Да, – сказала Милли. – Ты знаешь, кого мне жаль, так это се, зря она впуталась в эту историю.
– Нашла кого жалеть! Она же убийца. Она не дрогнув расправилась с этим капитаном да Коста! И хотела спихнуть все на твоего Эли!
– Интересно, почему она это сделала?
Они стояли в очереди, выстроившейся у зала суда. Милли прищурилась от сильного солнца.
– Может, она все еще любит его?
Рядом стоял пожилой европеец. Он слышал ее слова и, приподняв шляпу, процитировал:
– В самом аду нет фурии страшней, чем женщина, отвергнутая милым.
– Нет, нет! – ответила ему Милли. – Эли не отвергал ее, он просто приютил ее временно на борту своей джонки. Нет никакого доказательства, что у него была с ней связь!
Мами обернулась к джентльмену и украдкой ему подмигнула.
– Вы правы, – снова поклонился ей джентльмен. – Зло на того, кто помыслит дурное!
– Вот это действительно верно, – сказала Милли. Мами крепко обняла ее за плечи, словно хотела защитить свою девочку. Двери магистрата наконец распахнулись, и они вошли.
Эли сидел на своем месте. Секретарь объявил:
– Вызывается второй свидетель защиты, мистер Брунер!
Брунер развязной походочкой проследовал на место свидетеля.
– Ваше имя Ганс Брунер? – спросил его Эли.
– К вашим услугам, сэр.
– Где вы работали?
– До последнего времени в управлении флота, Гонконг.
– Вы морской офицер?
– Правильно. Я работал под началом мистера Джеймса Уэддерберна, главного суперинтенданта.
– Вы выполняли его приказания?
– Да.
– Я должен вам напомнить, мистер Брунер, что вы сейчас выступаете в роли свидетеля и должны давать показания против своих сообщников, – сказал ему Эли. – Вы дали клятву говорить только правду, хотя ваши показания будут использованы против вас и ваших сообщников. Вам это ясно?
– Да.
– Почему вы выбрали подобную форму защиты?
– Потому что у меня лопнуло терпение. Слишком много лжи было вокруг, лжи и преступления, – сказал Брунер.
Майор Кейн поднял голову, жестко и внимательно посмотрев на него.
– Остановимся поподробнее на случае с «Монголией». Вы должны были забрать опиум и похитить мисс Смит, не так ли? Такой приказ последовал от Уэддерберна?
– Да, но явились вы и забрали мисс Смит с собой. В зале раздалось жужжание голосов, все горячо обсуждали услышанное.
– Итак, вам достался опиум, а мне – мисс Смит. Мистер Уэддерберн знал об этом?
– Когда он узнал, то только улыбнулся: «Ничего не меняется», – сказал он.
– Что произошло после того, как я забрал мисс Смит па борт джонки «Ма Шан»?
– «Монголия» отправилась в Гонконг, – сказал Брунер. – И я продал его опиум на Суматре.
– Вы заплатили Уэддерберну?
– Конечно. Ведь он передавал мне местоположение судов, на которые следовало нападать, и я потом платил ему за это.
Эли с торжествующей улыбкой посмотрел на Милли.
– А те, которые я должен был получить в качестве выкупа, откуда они появились?
– Со счета сэра Артура Смита в «Ориентал Банке» в Гонконге. Это была часть его состояния.
– И по завещанию сэра Артура мистер Уэддерберн был единственным распорядителем этих денег?
– Да. Пятьдесят тысяч долларов были вписаны в отчетность как сумма, выплаченная в качестве выкупа вам. – Брунер широко ухмыльнулся. – Но они оказались на счету мистера Уэддерберна. – Для нас с ним все шло просто великолепно. Особенно для Уэддерберна. Он был не только единственным распорядителем состояния Смита, но еще и опекуном мисс Смит. Он мог творить с деньгами все, что ему заблагорассудится.
Майор Кейн прервал его.
– Мистер Брунер, я должен вам напомнить, что вы приняли присягу. Вы сейчас сказали «мы». Означает ли это, что вы собираетесь назвать тут кого-то еще? Я бы посоветовал вам быть осторожнее. Ну и кого же вы имели в виду?
– Мистера Гудчайлда, доктора Скофилда и мистера Деннинга, вице-губернатора, – сказал Брунер.
Зал ахнул от удивления.
– Вы обвиняете этих уважаемых людей в сообщничестве с вами и к тому же пытались обманным путем заполучить деньги мисс Смит?
– Да, это так. Для этого ее и доставили из Англии, только для этого, – заявил Брунер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101