– Подождите. – Розмари схватила мужа за руку и уставилась прямо ему в глаза. – Чувствуешь запах?
– Какой еще запах?
– Ну, точно палеными волосами пахнет?
В дверь снова постучали.
– Пожалуйста, пустите меня.
Розмари подскочила к двери.
– Джойслин, а что случилось? У тебя какой-то голос странный.
– Конечно, странный. Я так испугалась.
В голосе не звучало и нотки страха, но где уж было доктору Солту догадаться? Для него и при свете дня женщины были совершенно непостижимы, а перепуганные женщины ночью – тем более. Он освободился от жениных рук и приблизился к двери.
Розмари ухватила мужа за рукав и потянула к себе, уставившись ему в лицо выпученными глазами, подавая знак, чтобы тот замолчал.
– Джойслин, а что ты здесь делаешь? Ты ведь знаешь, какая сегодня ночь.
– У Патрика случился удар.
Доктор Солт рванулся к двери, но жена вновь остановила его и зашипела:
– Мы не можем быть уверены.
– Да иди ты! – огрызнулся доктор. – Она не останется за дверью ни секундой дольше. – Он оттолкнул Розмари в сторону, отодвинул засов и распахнул дверь.
Будет больно. Смерть всегда приносит боль. Она никак не могла привыкнуть к этому. Карнивал подтянула цепь и повесила ее на крюк под стропилами. Длинный кусок цепи остался болтаться и скрипеть в полосках тусклого света. С завязанным ртом и руками доктор Солт был прикован за ноги к цепи и висел вверх ногами, упираясь головой в дощатый пол. Он шумно дышал и оглядывал помещение безумными глазами. Белая обнаженная грудь быстро поднималась и опускалась, и слезы ручьями текли по распухшему, окровавленному лицу. Несчастный попытался высвободить ноги из оков, приподнял плечи и обессиленно упал. Тело безжизненно качалось в полосках света и тени.
Чердак придется оставить сразу после того, как дело будет сделано. На запах сбегутся спайны, а кровь приманит демонов. Крюк и оковы следует спрятать в другом укромном, темном месте, а окровавленные цепи можно и здесь бросить – в Дипгейте цепей хватает.
Карнивал придержала раскачивающееся тело и подставила сковороду ему под голову. Желудок словно скрутило в узел. Ангел смотрела на мужчину, сколько смогла вытерпеть.
Несчастный бросал испуганные взгляды на нож в изрезанной шрамами руке. Его глаза безмолвно кричали, доктор шумно и быстро втягивал носом воздух. Теперь можно вытащить кляп: кричать он не будет, только хватать ртом воздух.
Ангел взяла его за запястье, и все тело вздрогнуло, мочевой пузырь расслабился, жидкость потекла на грудь, на лицо и застучала по сковородке. Не обращая никакого внимания, Карнивал опустилась на колени и полоснула ножом по руке. Кровь мгновенно выступила из пореза. Тело затряслось, когда она поднесла губы к ране.
Головокружительная теплота заполнила пространство чердака. Нежно поскрипывая, цепи раскачивались взад и вперед. Взад и вперед, все медленнее и медленнее.
Голодная боль постепенно ушла, и Карнивал расслабилась.
Густая темнота медленно проникла на чердак и затопила всю комнату, пропитав древесину, плоть, кровь. Тело безжизненно повисло, цепи умолкли, и только горло ангела бесшумно двигалось.
Насытившись, Карнивал встала и посмотрела на рану доктора. Она разорвала зубами плоть больше, чем хотела. Отпущенная рука ударилась о доски, разбрызгивая кровь по полу.
Карнивал вытерла рот и подняла окровавленный нож.
Ангел ждала, дрожа всем телом.
Она умерла.
И возродилась.
Безумная боль раздирала тело, будто душу отрывали от плоти. Задыхаясь, ангел упала на руки. Кровь шумела в висках, желудок скрутило. Она стиснула зубы и заставила себя подняться.
В голове немного прояснилось. Какое-то время Карнивал не знала, где она и кто. Увидев кровь, вспомнила.
Что я наделала?
Совсем другая боль охватила ангела, будто какой-то чудовищный зверь пытался вырваться из ее тела наружу и острыми когтями рвал тело. Она резко развернулась, сделала несколько шагов вперед, потом снова назад, не зная, куда идти, царапая пальцами грудь.
Кровь на полу, на руках, на одежде.
Что я наделала?
Карнивал медлила, вертясь на одном месте. Ей стало дурно.
Ангел взглянула на свою ногу и с силой вогнала нож в бедро. Лезвие полоснуло по кости, кровь ручьем хлынула из раны. Карнивал упивалась безумной, острой болью, охватившей тело, поворачивала нож еще и еще, больше вскрывая рану. Новая боль расцветала перед глазами красными, зелеными, желтыми кругами. Карнивал закрыла глаза и втянула воздух дрожащей грудью. Она вывернула нож и отбросила его в сторону. Боль росла, сжимая сердце и ломая кости. Пальцы скрючились, словно птичьи лапы. Слюна – или кровь – потекла по подбородку. Карнивал громко вздохнула… и завыла.
Постепенно боль утихла.
Рана на бедре затянулась, превратившись в новый шрам.
Грязная забрызганная сковородка стояла посреди чердака. Порезанная рука все еще качалась и кровоточила. Карнивал вынула из кармана грязную тряпку и вытерла губы, лицо и шею. Аккуратно сложив материю, обтерла руки и выбросила бесполезную тряпку. Потом быстро подняла. Ангел облизнула зубы и сплюнула. И снова сплюнула. Попробовала расправить волосы руками, но не смогла – слишком они были спутаны. В первый раз за все время в нос ударил запах: отвратительно сладкий запах разлившейся по полу крови. К утру чердак будет кишеть мухами.
Страшно хотелось чесаться. Дрожа всем телом, Карнивал отвернулась и, сделав несколько неуверенных шагов по скользкому полу, скорчилась от боли. Новый шрам пульсировал, в ушах отдавались тяжелые удары сердца, пока чувство стало едва выносимым. Заорав, она развернулась и ударила мертвеца ногой в голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144