– Его корабль разбился, – сказал Мошет. – Мы все это видели.
Девон окинул воина холодным взглядом.
– Мой корабль приземлился так гладко, как только смог мой нерадивый помощник.
Мошет изобразил на лице сомнение.
Батаба по очереди посмотрел на каждого советника.
– Он заявляет, что может отдать нам город.
– Ложь, – прошипел Мошет.
Шаман сложил на груди руки, зазвенев костяшками в длинной бороде.
– Сначала выслушаем, что он скажет, а потом решим. Если он не убедит нас, тогда ты, Мошет, получишь свою добычу уже сегодня.
Все члены совета в одну минуту обратили внимание на отравителя.
Девон вытащил из кармана очки и протер их платком, обдумывая речь. Ангельское вино давно вернуло ему зрение, но привычка была сильнее. В каком-то смысле отравитель даже скучал по своим старым очкам. Сейчас на карту было поставлено гораздо больше, чем его собственная жизнь. Если не удастся убедить совет, Девону придется целую вечность терпеть кровожадные выдумки дикарей. Он убрал очки обратно в карман и набрал воздуху в легкие.
– Мне абсолютно нет никакого дела ни до одного из вас. Мне нет дела до ваших убеждений, культуры или вашей маленькой войны.
Отравителя окружили хмурые лица.
– По-моему, вы просто невежественные дикари. Немногим лучше, чем животные. Можете хоть вечно торчать в этой своей костяной горе или передохнуть от сифилиса. Мне все равно.
Мошет стиснул зубы. Татуировки на лице Батабы пришли в движение, формируя каждую секунду новые узоры. Сайпс осторожно разглядывал выражения на лицах дикарей. То же самое делал и отравитель.
Судя по всему, советники Девону поверили.
– Но больше, чем дикари вроде вас, мне ненавистны живые трупы, что населяют Дипгейт вместе с кукловодами из храма. – Он с ненавистью посмотрел на Сайпса. – Хашетты поклоняются Айен, Богине Жизни и Света, а следовательно, имеют хотя бы смутное представление о том, что значит жить. В Дипгейте право на жизнь отнимается еще при рождении. Целая культура ожидает смерти, желает быть проглоченной ненасытной бездной. – Отравитель фыркнул. – Впрочем, на самом деле эти червяки отчаянно цепляются за свое жалкое существование, пожирая всех и вся в безумной борьбе за еще один день ожидания смерти. – Девон цедил слова через стиснутые зубы. – Лицемерие их просто поразительно. Моя жена умерла ради утоления их ненасытного голода жизни. Ее забрали Ядовитые Кухни, которые чуть не забрали и меня. Мы оба хотели большего, чем то лишенное жизни существование, которое они пропагандируют. Мы не хотели стать пищей их бога и должны были быть переварены и выброшены безмозглой толпой, жаждущей сгинуть в вонючей яме.
Девону страшно хотелось ударить пресвитера. Он чувствовал эликсир в своих венах, ангельское вино шептало ему, затуманивало разум. Девон не видел больше советников: перед ним стоял только умирающий от старости, сгорбившийся над клюкой пресвитер.
– Я спущу весь вонючий город в пропасть лишь по той простой причине, что вы больше всего на свете хотите там оказаться. Думаешь, горожане разбегутся, священник? Когда сама бездна пойдет им навстречу, отвернутся ли они от нее?
Пресвитер посмотрел ему в глаза.
– В Дипгейте много невинных, детей…
– Так пусть их спасают родители, – прохрипел Девон. – Если они этого не сделают, это их вина… твоя вина. Церковь питает их абсурдную веру, не я.
Лицо пресвитера исказилось страданием, и Девон увидел, что Сайпс его понимает. Но пресвитер не отказался от своей веры: он продолжал верить в Ульсиса. Теперь Девон убедился, что подозрения его оказались справедливы. Пресвитер боялся своего бога. Только теперь отравитель понял, зачем понадобилось создавать ангельское вино для Карнивал. Мысль казалась настолько неправдоподобной, что Девон не мог даже и помыслить об этом. Священник рассчитывал убедить Карнивал противостоять богу. Что бы ни находилось на дне пропасти, оно явно начинало представлять угрозу.
– Десятки тысяч погибнут, – сказал Сайпс.
– Смерть для них – счастье. Я лишь даю им то, чего они хотят, то, чего заслуживают, – процедил сквозь зубы Девон.
Но что восстанет из бездны? У отравителя не было времени дожидаться.
– И как ты собираешься сделать это? – вмешался шаман.
Гнев совершенно затуманил разум Девона, бешено пульсировал у него в голове, так что тот еще некоторое время в замешательстве смотрел на высокого шамана, пытаясь вспомнить, где он и кто стоит перед ним. В конце концов он мотнул головой, чтобы окончательно прояснить мысли.
– Я разбужу машину. Разбужу вашу костяную гору, пригоню ее к городу и перережу цепи.
– Изгнанный бог будет повержен, – пробормотал один из советников. – Его приспешники – повержены. Шаман, нужно опасаться возмездия Ульсиса.
– Айен защитит нас, – нахмурившись, ответил Батаба. – Она одобрит твой план.
– Отравитель лжет, – зашипел Мошет. – Это уловка.
– Он предал свой собственный народ, – сказал Сайпс. – Он и вас предаст.
– Они никогда не были моим народом. – Девон удивился собственному голосу, словно хор призраков шептал вместе с ним. – Для начала, их и людьми-то назвать трудно. Они всегда были мертвы.
Батаба ударил посохом.
– Советники, вы выслушали. Каково ваше решение? Дадим ли мы нашей добыче отсрочку и вступим в союз с этим человеком? Или покончим с этим прямо сейчас? Дипгейтские корабли приближаются.
– Убить его! – потребовал Мошет.
Остальные шестеро не выразили подобной уверенности. Советники начали перешептываться. В конце концов самый старый советник обратился к шаману с речью.
– Мы повременим с нашей добычей. Пока.
– Хорошо, – облегченно вздохнув, сказал Девон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144