Благодаря всем этим соображениям город рос как на дрожжах. За две недели его население увеличилось на тридцать тысяч человек.
Железная дорога делала плавный поворот, и Чак перешел к противоположному окну, чтобы посмотреть назад. Вдоль невысокой насыпи у моста уже приступили к работе команды землекопов. Полевые укрепления должны были протянуться по всей сорокамильной линии обороны — от берега моря до самого леса. Первые двадцать миль они должны были пройти без особых трудностей — широкая дельта реки представляла собой почти сплошное топкое болото, но и здесь надо было строить укрепления. К северу от города, за рядом перекатов, по обоим берегам реки до самого леса тянулась степь. При наличии достаточного количества оборонительных сооружений и многочисленной армии защитить весь берег было бы несложно. Но оголение хотя бы небольшой части берега означало неминуемый прорыв обороны.
Настоящие проблемы начинались на четырехмильном участке к югу от города. Здесь западный берег с его песчаными холмами возвышался над восточным. Ширина русла составляла около пятисот футов, и в течение всего лета Сангрос можно было перейти вброд практически в любом месте, если только затяжные дожди не переполняли реку. К востоку на несколько миль простиралась широким полукругом плоская равнина, ограниченная с трех сторон невысокой грядой холмов. По поводу обороны этого участка разгорелся горячий спор. Артиллерия мерков, установленная на западном берегу, могла бы беспрепятственно обстреливать восточный берег, но переносить линию обороны за реку было бы слишком рискованно. Неожиданная атака могла отрезать все пути отхода, оставив армию прижатой к реке. Кроме того, холмы, находившиеся в полумиле к западу от реки, превосходили по высоте гряду, тянувшуюся по самому берег. Было решено окопаться на восточном берегу, и этот факт не давал покоя Фергюсону. Русло реки представляло собой естественную преграду, и там неизбежно должны были погибнуть десятки тысяч мерков; но когда они достигнут восточного берега, перед ними останется открытое пространство, а бой лицом к лицу с ордой грозил такими потерями, что воспоминания о сражении под Антьетамом померкли бы перед этой кровавой бойней. Чак сознавал, что именно это сражение будет решать судьбу всей войны, и при мысли о предстоящей схватке ему становилось холодно, как будто он созерцал место собственного захоронения.
Бригада рабочих продолжала двигаться на юг. Это было только начало — всего тысяча римлян и дюжина военных инженеров из Суздаля под командой бывшего капрала 35-го Мэнского полка. Машинист потянул ручку свистка, и раздалась серия высоких резких звуков, в которой можно было распознать начало русской народной песенки, явно непристойной. В ней пелось о боярской дочке и крестьянах из поместья ее отца; все они проводили время весело и счастливо, до тех пор пока об этом не узнали их жены. Чак повернулся к машинисту и рассмеялся.
— Эта песня длится целый час. Если ты попытаешься сыграть ее всю, у нас не останется пара.
— В песне говорится сущая правда, — ухмыльнулся машинист. — Та девчонка посвятила меня в тайны любви.
— Расскажи, как это было.
— Нет, для этого пришлось бы пропеть две сотни куплетов.
— Хотелось бы с ней познакомиться, — грубовато пошутил Чак и покачал головой, глядя на смеющегося машиниста.
— Ну, если учесть, как на тебя смотрела та римлянка, тебе самому предстоит узнать все секреты любви, а судя по твоим глазам, ждать осталось недолго.
— Мы с ней едва знакомы, — ответил Чак, боясь, что старик догадается, насколько он на самом деле неопытен в любовных делах.
— Если я еще не совсем ослеп, то ей не терпится познакомиться с тобой поближе.
— Ты уже ослеп наполовину, Андре. Не понимаю, как Майна доверил тебе водить поезда.
Машинист шутливо ткнул Чака кулаком в бок и высунулся из окна, увидев, что стрелочник подал ему сигнал остановить поезд. Под финальные звуки первого куплета песенки поезд плавно затормозил. Чак потрепал машиниста по плечу и направился к выходу. Уже на ступеньках он остановился и оглянулся.
— Оставайся около паровоза. Я скоро принесу новый путевой лист, и не позже чем через час мы снова отправимся в путь.
— Я только хочу предупредить, что генерал Майна снимет с тебя голову. Расписание и без твоего вмешательства уже трещит по всем швам.
— Майна находится сейчас в трех тысячах миль к западу от нас. А то, о чем он не узнает, его не сможет огорчить.
Чак помедлил, как будто внезапно о чем-то вспомнив, потом достал из кармана плоскую оловянную фляжку и протянул машинисту.
— Только не вздумай опьянеть перед отправлением.
— Это взятка?
— Конечно, — усмехнулся Чак.
Машинист, не переставая укоризненно качать головой, отвинтил крышку и, сделав добрый глоток, отдал фляжку кочегару.
— Получите еще одну такую же, когда мы выполним работу, — сказал Чак.
Андрей быстро подсчитал стоимость кварты водки и вздохнул.
Ты был одним из первых, кто учил меня управлять этими паровыми чудовищами. Думаю, я в долгу перед тобой.
— Да, конечно, — улыбнулся Чак, спрыгнул на землю и огляделся.
Позади него открылись двери вагонов, и наружу высыпали рабочие оружейного завода, их жены и дети. Все они перекрикивались и радовались возможности пройтись и размять ноги; большинство из них нетерпеливо оглядывались в поисках отхожего места. Офицеры тоже выскочили из вагонов и выкрикивали приказы, пытаясь разбить всех людей на отряды по имеющимся спискам. Римляне, работавшие на станции, давали на исковерканном русском указания, где можно получить горячее питание, где находятся уборные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129