Дверь затворилась.
Мечники начали молча расходиться.
– О, мне это понравилось, – сказал Кромман. – Очень быстро, чисто и убедительно. Милосердное уничтожение вредителей. Быстро заколоть, чтоб не мучались.
– Заткнись, поганая скользкая тварь! – свирепо развернулся к нему Дюрандаль. – Этот человек – мой друг, и он попал в беду.
Кромман невозмутимо уставился на него своими рыбьими глазами.
– Человек познается по его друзьям, сэр Дюрандаль.
– Порой у нас нет выбора. Пошли отсюда.
– Сюда, сэр. – На лице у Волкоклыка. снова было предостерегающее выражение, делавшее его похожим на страдающего запором лосося.
– Веди, – кивнул озадаченный Дюрандаль. Однако его Клинок сделал всего несколько шагов и остановился прямо посреди площади.
– Кажется, здесь. Сделаем вид, будто спорим о чем-то. – Он стоял лицом к монастырю, в то время как остальные двое – спиной.
– Вы что-то сами на себя не похожи, – заметил Кромман. – Не знаю, что заставляет Клинка действовать, как подобает уважающему себя инквизитору, но я готов стоять здесь хоть весь день, если это поможет вашему образованию.
Мимо них прошла группа из четырех соискателей. Негромко переговариваясь, они свернули в переулок.
– Мне просто все еще хочется понять, зачем, – извиняющимся тоном пояснил Волкоклык.
Кромман улыбался как жаба.
– Ждете, чтобы увидеть, что случится с телом! Клинок смерил его обычным своим тяжелым взглядом.
– Да. И как раз сейчас обезьяны возвращаются к… Ага! Последние двое подходят к нему. Да, они тащат его к люку.
– Только две? – удивился Дюрандаль. Хива весил, должно быть, не меньше быка.
– Только две, сэр, и без особых усилий. Все, ушли. Можете обернуться.
Люк был уже закрыт. Арена обезлюдела. Ничто не напоминало о смерти Хивы, если не считать большого топора, который лежал на солнце. – Что это значит, Волк?
– Мне кажется, так они могут кормить свой скот.
– Но… но не могут же они проделывать все это только ради скота, верно?
– Смотрите! – прошипел Кромман.
Жилистый подросток спрыгнул со стены с одной стороны арены, двое других – с другой. Все трое бросились к топору. Тот, что бежал один, оказался возле него первым, ухватил его и рванул в обратном направлении, преследуемый по пятам соперниками. Добежав до стены, он швырнул свою добычу поджидавшим его друзьям. Соперники разом потеряли к нему интерес и побежали обратно. Удачливого воришку и его конкурентов за руки выдернули обратно на площадь. Соперничающие шайки нырнули в темные переулки, и теперь арена была уже совершенно пуста.
– Очень ловко, – буркнул Дюрандаль, поворачиваясь, чтобы идти домой. – Они проделывают это каждый день. Не думаю, чтобы я справился с Хивой так чисто, как это сделал Эвермен. – Он бы и не стал делать этого просто так, в том-то и разница. – Так ты намекаешь, Волк, на то, что обезьяны – хозяева, а братья – слуги? По убийству в день, чтобы накормить обезьян человечиной?
Волкоклык одобрительно посмотрел на него и промолчал. Они молча протискивались сквозь утреннюю толпу.
– Мы выдали себя, – произнес вдруг инквизитор. – Вы говорили с обезьянами, а потом кричали Эвермену. Мне кажется, ваша идея послать письмо через мастера Кучана может оказаться теперь разумной предосторожностью. Если братья попытаются противостоять нашему вмешательству, им не составит особого труда выследить нас и…
Дюрандаль схватил своих спутников за руки, останавливая их. Дом Кабука виднелся прямо перед ними. Их ждали. На третьей ступеньке лестницы сидел, поставив ноги на вторую, мужчина в обычном пыльном алтаинском наряде. Лицо под широкополой конической шляпой принадлежало, несомненно, Эвермену, и он уже увидел их.


6

Когда они приблизились, он встал и спустился на дорогу, с осторожной улыбкой протягивая руку.
– Дюрандаль! Я не ждал тебя. И… Постой, не говори. Не Чандлер… Волкоклык! – Улыбка сделалась шире. – Сэр Волкоклык, разумеется! Пламень, надо же, как время летит! И? – Он вопросительно посмотрел на Кроммана.
– Мастер Айвин Чалис, купец. – Совесть больно кольнула Дюрандаля. Он лгал брату-Клинку. – Наш неутомимый провожатый. Поднимемся к нам.
– Нет, мы поговорим здесь. Как дела там, в Шивиале? А в Айронхолле? – Кем бы ни стал Эвермен в душе, внешне он совершенно не изменился. Для Алтаина лицо его казалось необычно бледным, но точно таким же оно было восемь лет назад. Не изменились рыжеватые брови и ресницы, вот только взгляд стал напряженнее. Бессмертие сказывалось на нем не худшим образом.
– В стране мир. Король был в порядке, когда мы уезжали – женился второй раз, ожидал второго ребенка. Королева Годелева родила ему девочку, и он развелся с ней. Великий Магистр умер.
Теперь его место занял Магистр Ритуалов, – Дюрандаль ощущал всю нереальность происходящего: вот он сидит, обсуждая такие вопросы, в этом чужом переулке, среди чужой толпы, мулов и даже верблюдов, среди криков и пения нищих, конических шапок, отделанных мехом, торговцев на двуколых повозках, чужих запахов, пронзительных голосов, раскосых глаз…
Эвермен кивал так, словно для него окружающая обстановка ничего не значила.
– Я так и боялся, что он сделает еще одну попытку. Правда, я не ожидал тебя. Ты ведь связан не с Королем.
– Теперь – с Королем.
– Ты проделал весь этот долгий путь ради ничего, брат. – Его карие глаза пристально смотрели на Дюрандаля. – Нет никакого философского камня – это опережая твой первый вопрос. В Самаринде нет секретов, которые можно было бы украсть для славного Короля Амброза.
– Но здесь есть тайны, и не последняя из них – что же превратило бывшего друга в этого чужака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123