Надо только тянуть леску поосторожнее.
Кэт была на этот счет другого мнения. На следующий день после маскарада, когда они рука об руку шли меж цветущих кустов, она спросила его:
– Этот ваш страшный ритуал с пронзанием сердца – от него остаются шрамы?
– Два – на груди и на спине. У меня их четыре.
– Я хочу посмотреть на них.
Земля и пламень!
Он отвел ее к себе – в маленькую, плохо освещенную комнатку, почти полностью занятую большой постелью. Он запер дверь – в своем кругу Клинки ведут себя бесцеремонно – но она не возражала. Она отвернулась, разглядывая гравюры на стене, а он встал ближе к свету. Пока он снимал камзол, а за ним рубаху, сердце его колотилось так, словно он не оставался наедине с женщиной много лет. Потом она обернулась. Он протянул руки; она бросилась в его объятия.
На шрамы она даже не обратила внимания.
Очень скоро он понял, что опыта в любви у нее нет. Зато у него опыта хватало. Он был искушен и – по такому случаю – особенно осторожен. И исключительно удачлив.
После, когда они лежали обнявшись, он шептал ей на ухо много всякого, но запомнил только одно:
– Ты меня поражаешь. Мы знакомы всего два дня. Она прижалась к нему еще крепче.
– Я люблю тебя уже много месяцев. Неделю за неделей я стиралась попасться тебе на пути, а ты, кажется, меня и не замечал.
– Я замечал. Я всегда боялся, что ты подумаешь… что вблизи Клинок будет тебе неприятен.
– Еще как приятен.
– Трубы и раскаленное железо, кинжалы… а на что похож я сейчас?
– Мм? – Она потеребила волосы у него на груди. – Это словно лежать в постели с мечом.
– Ты имеешь в виду обнаженного Клинка? – Вот именно.
– Значит, говоришь, много месяцев? Тогда за мной большой долг. Расплачиваться и расплачиваться. Она вздохнула и потянулась.
– Начинай прямо сейчас.


4

На следующий день он дежурил в приемной вместе с Парсвудом и Скримпнелом. Они тайком резались в кости, катая их на подушке, чтобы не шуметь, и не обращая внимания на неодобрительные взгляды ожидавших аудиенции – те прекрасно понимали, что Клинки не позволили бы себе этого, будь здесь кто-нибудь мало-мальски значимый. Вечерело, пажи зажигали лампы, Камергер шуршал бумагами у себя за столом. Время от времени В дверь нырял или выныривал обратно секретарь.
В приемной царила смертная тоска. Было гораздо интереснее подслушивать то, что происходит у Короля. Обычно при королевской аудиенции присутствовал по меньшей мере один Клинок, но сейчас Амброз принимал Великого Инквизитора, а слушать его доклад не позволялось даже Клинкам.
Наружная дверь приотворилась, пропуская маленького пажа. Тот подошел к сэру Дюрандалю и протянул ему записку, что вызвало ехидные комментарии у его непочтительных подчиненных.
Надо увидеться. Очень срочно.
Выбрала время для срочной встречи! Катаклизм! Не обращая внимания на все любопытные и неодобрительные взгляды, он подошел к двери и отворил ее. Она стояла там перед двумя хмурыми латниками. Монпурс мог бы за такое вздернуть на дыбу, но весь гнев его испарился, когда он увидел, как она бледна. Она не плакала, но что-то явно было не так.
– Быстро!
– Меня переводят! – прошептала она. – Завтра, рано утром.
– Нет! – Он спохватился и заговорил тише. – В Окендаун?
– Нет. В Бримиард. Это новый филиал.
– Надолго?
– Возможно, навсегда.
Потерять ее так быстро? Невыносимо.
– Ты выйдешь за меня замуж?
– Что?
– Они не переведут тебя, если ты будешь замужем. Выходи за меня.
– Но… но это невозможно! У нас нет времени. На это уйдут дни, недели… Мне нужно разрешение от…
Парсвуд кашлянул. Дюрандаль оглянулся и увидел, что дверь в комнату аудиенций открывается.
– Нет, не нужно. Я попрошу Короля объявить нас мужем и женой. Этого достаточно. Согласна? Она поперхнулась, сделала вдох…
– О да!
– Я люблю тебя! – Он закрыл дверь и отошел в сторону, ощущая на себе взгляды Скримпнела и Парсвуда. Интересно, что думают латники?
Великий Инквизитор, пятясь, выходила из комнаты. Последний реверанс она делала, держась одной рукой за дверную ручку, а другой прижимая к груди папки с делами. Ее возраст являлся государственной тайной, и волосы ее скрывались под черным платком, а на бледном, круглом лице не было ни морщины. Она повернулась и двинулась через приемную к выходу шаркающей, косолапой походкой страдающего ожирением человека. Черная ряса шуршала на ходу. Рыбий взгляд ее перебегал с лица на лицо, безошибочно запоминая, кто присутствует и кто с кем сидит. Никто не осмеливался смотреть ей в глаза – никто за исключением Клинков, которые встречали ее взгляд с холодным спокойствием. Это была особая честь, доказательство того, что им нечего скрывать.
Камергер собрал бумажки в стопку и поспешил к Его Величеству. Дюрандаль направился к его столу.
Слова лихорадочно мелькали у него в голове: «Ваше величество, молю о вашей милости». Вздор. «Сир, могу я покорно просить оказать мне честь?» Уже лучше. Король наверняка даст согласие. Брак по августейшему повелению – это позабавит его. Он любит проявлять свою власть, особенно если это не будет стоить казне ни кроны. В конце концов, Дюрандаль – один из его любимчиков. Конечно, Монпурса стоило бы предупредить заранее, но он все поймет. Жениться! На Кэт! Никаких сомнений, никаких колебаний. Что за женщина! Но сначала, разумеется, ему нужно подойти к Камергеру. «Мне необходима короткая аудиенция у Его Величества по личному делу». Личные дела ждут месяцами! Он не может ждать следующей возможности дежурить в самой комнате аудиенций. Ему просто нельзя обращаться по этому делу, стоя на посту. Это навлекло бы королевский гнев даже на него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123