XII

Письма. Люда высыпала их на кровать, целую груду Ц Аннушка, Анна Ивановна
, хозяйка их свердловской комнаты, где они с Сашей прожили последние пред
военные месяцы, принесла, как только Люда дала ей знать, где находится. Все
сберегла.
В свердловский госпиталь Люду переправили из Москвы как длительную леж
ачую больную. Надежда на скорое выздоровление не сбывалась.
От Жени Ховриной, Кати Коняшиной, Лены Михайловой, Володи Устиновича… Де
вочки из Тимирязевки. Получила привет от Артура Лейзераха. Его самолет п
одбили, и он тоже, оказывается, лежал в Тимирязевке, только выписался рань
ше, чем Люда попала туда.
Люда искала письма от Веры. Нашла три: два из Кунцева и одно, отправленное
с дороги на Юго-Западный фронт. Больше ничего. Из Долгопрудного писали: пр
опала без вести. Тяжелым камнем легло это известие. И все же верилось: «без
вести» Ц это еще не убита…
Одно письмо, полученное с большим запозданием, было для Люды неожиданным
. Если говорить правду, Володя Шевченко всегда ей казался несколько недо
ступным, пугало его острословие, которым он Ц теперь-то отлично поняла э
то Ц лишь прикрывал свою дружескую теплоту к ним, воздухоплавательным д
евушкам, боясь показаться сентиментальным. А в трудную минуту Ц вот вед
ь, откликнулся. Хотя не до писем ему должно быть сейчас. У них в Севастопол
е все это время было достаточно жарко.
«Здравствуй, наш славный покоритель воздушных пространств, гордость во
здухоплавателей Долгопрудного и, более того, любимая всеми нами Людмилк
а Иванова!
Дошла к нам сюда, к Черному морю, недобрая весть, что в лютых боях фашисты ч
астично поломали тебе крылышки, и ты находишься сейчас на излечении, док
азывая врагу, что жива! Не сгинула! Не пропала!! Шлет тебе категорическое п
ожелание успеха в этом зам. командира 1-го Отдельного воздухоплавательн
ого дивизиона Черноморского флота, инженер-капитан, небезызвестный теб
е Володька Шевченко. В самом деле, Люда, будь непременно жива и здорова!»
Володя писал о том, как, защищая с воздуха Севастополь Ц главную базу Чер
номорского флота, Ц они каждый вечер поднимают в небо вокруг всей бухты
и на рейде аэростаты заграждения. На суше это делать просто, а вот в море…

«На большой волне поставить аэростат на якорь не просто. Море не хочет ду
мать о том, что катерочки наши рассчитаны максимум на трехбалльное волне
ние, и выдает куда более сильное. Да и ветер тянет его с такой силой, что мот
оры еле справляются.
Все темное время суток Ц время обычных налетов вражеской авиации Ц аэр
остаты покачиваются на высоте трех-пяти тысяч метров.
Бои идут почти непрерывные. Нет с нами уже многих, с кем начинал здесь служ
ить. Фашистские «мессеры» обстреливают наши окопы и разбрасывают листо
вки, содержащие «объективную» информацию о том, как «плохи наши дела» и к
ак «хорошо в плену». Каскад соленых матросских изречений, подкрепленный
пулеметными очередями, бывает обычно им ответом. Однако стоп травить! Чт
обы не отнимать у тебя драгоценное и невозвратимое время на разбор моих
каракулей, кончаю. Скажу только, что всегда помню вас с Верой, героических
женщин нашего, в общем-то, мужского воздухоплавательного содружества, б
ез жалоб принявших на себя нелегкую фронтовую судьбу. Знаешь ли что-нибу
дь о ней?
Главнее всего и прежде всего Ц поправляйся. Будет еще резвость в ногах!

Братцам-долгопрудненцам передавай от меня черноморский привет.
Володя. 1942 года, апреля, 12-го дня».

XIII

«Возвращаюсь с «того света», Люда, так говорят те, кто вырвал меня у смерти
в тифозном лагерном изоляторе. По миру, в который вернулась, искореженно
му и поруганному людьми с паучьей свастикой на рукаве и в душе, ступаю с тр
удом, зыбок он под ногами… Но надо помогать выжить другим. Вместе с санита
рами мою прибывающих больных. Воды полагается два ковша на душу. Часто и о
ни бывают ни к чему. Пока снимаем одежду, чтобы бросить в дезкамеру, глянем
, а ему уже наша помощь не нужна…
С болью узнала, что здесь кончилась жизнь Миши Волкова. Доктор Березкина
показала запись в регистрационной книге: «Волков Михаил из Долгопрудно
го». Еще недавно билось здесь, не сдаваясь, Мишино сердце.
Отвести беду от другого стараются все. Когда доводится дежурить на кухне
, выносим тайком картофельные очистки для самых слабых. Недавно охранник
чертовски избил меня за это. Забившись в угол, зло думала: все равно еще бу
ду… Галина Ивановна Березкина спасает санитарку Евгению Михайловну Ко
ган, выдавая ее за родственницу, значит, за русскую. За укрывательство Ц р
асстрел. Но не нашлось предателя, никто не выдал.
Голод нас забирает все больше. На считанных деревьях ободрана и съедена
кора. Трава буйно и свободно растет только среди рядов колючей проволоки
. Лопух, большущий, как ухо слона, высунулся из колючки. Отчаявшиеся пытают
ся ночью подползти. И протянет кто-то руку, схватит… Автоматная очередь с
вышки Ц и уже не сорвать ему крупицу жизни.
Охранники непрерывно рыщут по лагерю, выискивая среди военнопленных ко
миссаров, коммунистов. У них особая ненависть к людям, сильным духом, кото
рые дают поддержку остальным.
Обреченные уходят за ворота с пением «Интернационала», взявшись за руки
, плечом к плечу, бросая остающимся прощальный взгляд Ц в нем пожелание ж
изни, последний привет Родине… Мы слышим, как автоматные очереди обрываю
т гимн, и все встаем, приподнимаются даже те, кто по многу дней уже не в сила
х был подняться…
Смерть над лагерем летает совсем низко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68