Вальвер хотел непременно написать перед сном письмо невесте, хоть Ландри и заверил графа, что сначала «все обмозгует» — и займет это день или два. Но Одэ все же написал письмо и вручил его Ландри.
Оставшись утром в одиночестве, Ландри стал думать, как бы передать записку по назначению. Это было непросто… К тому же Кокнар решил действовать наверняка, не рискуя собственной шкурой. Так или иначе, ему надо было проникнуть в особняк Кончини. Но там Ландри сразу узнают… А это для него — верная смерть.
Пролетел день, наступил вечер. Пардальян, Вальвер, Эскаргас и Гренгай вернулись домой. Все они были усталыми и угрюмыми, что означало: охота оказалась неудачной. А Ландри все еще не придумал, как быть.
Но это не помешало ему уверенно ответить хозяину:
— Я шевелю мозгами, сударь… Завтра что-нибудь измыслю.
На следующий день, ближе к вечеру, Кокнара вдруг осенило, и он воскликнул:
— Ла Горель! Как это я раньше не сообразил!.. Стоит дать ей немного золота, и она все для меня сделает!..
От радости он пустился было в пляс, но тут же подумал с досадой:
«Черт! Ла Горель служит госпоже герцогине де Соррьентес. Значит, мне придется отправиться в особняк герцогини! Бедный я, бедный, и у нее, и у Кончини меня вздернут без всяких разговоров! Ведь мадам де Соррьентес — это мадам Фауста. А у мадам Фаусты тоже на меня зуб… Веселенькое положение, ничего не скажешь!»
Ландри возбужденно забегал из угла в угол, не переставая размышлять. И в конце концов воскликнул:
— Ах, дурень, да зачем же мне идти в особняк герцогини де Соррьентес!.. Ведь можно просто вызвать оттуда Ла Горель! Любой мальчишка за деньги проникнет туда без всякого и передаст Ла Горель записочку. И старая чертовка прочтет что-нибудь в таком роде: «Если желаете заработать тысячу ливров, отправляйтесь в такой-то кабак на улице Сент-Оноре». И Ла Горель помчится туда, как молодая лань. Вот и все, черт побери!
Вечером Ландри поделился своими соображениями с Вальвером. Тот признал их разумными и вручил слуге необходимую сумму.
На следующее утро, около одиннадцати, Ландри положил в карман письмо для Флоранс, записку для Ла Горель и туго набитый кошель, завернулся в плащ и вышел на улицу Коссонри. Понятно, что Кокнар был настороже. Но ведь он находился в хорошо знакомом торговом квартале, где толпилось столько народа, что Ландри совсем не обратил внимания на человека, которого повстречал на улице Свекольный ряд.
И совершил таким образом роковую ошибку: человек поджидал тут именно Ландри. Это был Стокко.
Головорез трясся от волнения: Леонора дала ему пять дней на то, чтобы он привел к ней Ландри Кокнара: и это был последний, пятый день. Мы помним, что в случае неудачи Стокко ждала петля. И каждый вечер, когда бандит возвращался ни с чем, Галигаи холодно напоминала ему:
— У тебя осталось только четыре дня… — Только три… — У тебя всего два дня… — Это твой последний день… Не найдешь — и ночью тебя вздернут!
Стокко знал, что Леонора его не пощадит. И тем утром он прихватил с собой все свое золото и несколько любимых вещиц. Как и Ландри, Стокко дорожил собственной шкурой и. решил, если потребуется, сбежать от своей хозяйки в Италию.
Ясно, что Стокко не был так рассеян, как Ландри. Увидев человека, которого он напрасно подкарауливал вот уже пять дней, негодяй страшно обрадовался. Обернувшись, он мигнул четырем или пяти типам, которые весьма смахивали на разбойников. Находясь на приличном расстоянии от Стокко, эти славные люди не сводили с него глаз.
Прикрыв лицо плащом, Стокко живо двинулся за Ландри. Сообщники мерзавца последовали за ним.
Вскоре Ландри свернул направо, на улицу Носочную, которая являлась продолжением улицы Сент-Оноре. Там Стокко ловко сунул Кокнару между ног ножны своей длинной шпаги.
Ландри Кокнар ругнулся и грохнулся в канаву. Не успел он подняться, как на него навалились молодчики Стокко. Ландри скрутили, сунули в рот кляп, завернули в плащ и потащили неведомо куда. Все это случилось с ошеломляющей быстротой.
Кокнару показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он почувствовал, как его не слишком аккуратно опускают на деревянный стул… Веревки на ногах разрезали, плащ развернули. Потом отобрали у Ландри шпагу, и грубые руки стали ощупывать его колет, проверяя, нет ли у пленника другого оружия.
Но веревок на руках не развязали. Не вынули кляпа. И не размотали длинного широкого шарфа, который навертели перед этим пленнику на голову так, что Ландри ничего не видел.
Но, лишенный на время глаз и языка, Ландри сохранил уши. И услышал тяжелые шаги. Потом хлопнула дверь. Кокнар понял, что остался один. Впрочем, это продолжалось недолго. Почти сразу он почувствовал другие руки, которые осторожно снимали с него проклятый шарф. Через несколько секунд Ландри увидел женщину, которая оказала ему эту услугу. Остолбенев от изумления, он воскликнул:
— Ла Горель!..
Да, это была она. Ла Горель вынула у Ландри изо рта кляп, но и не подумала развязать пленнику руки. Ее глаза злорадно блестели, Но она пыталась выдавить из себя любезную улыбку. Похоже, у старой ведьмы не было плохих намерений.
Все это Ландри Кокнар сообразил в один миг. И сразу огляделся. Он находился в комнате, похожей на приемную и обставленную великолепной мебелью. Ландри никогда раньше здесь не был. Но такую роскошь он видел только у герцогини де Соррьентес. К тому же Ла Горель чувствовала себя тут как дома. Полагая, что она все еще состоит на службе у Фаусты, Кокнар решил, что попал в особняк герцогини де Соррьентес.
Это открытие не слишком обрадовало Ландри. Но все же он испытал некоторое облегчение:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123