Пардальян сгреб Одэ за плечи и помог взобраться на самый верх. Теперь Пардальян сумел дотянуться и до Ландри Кокнара. Шевалье вцепился в него железной хваткой и уже не разжимал пальцев. А Кокнар отпустил ноги хозяина: тот уселся верхом на крышу и отодвинулся, освобождая место для Ландри.
Ландри Кокнару даже и напрягаться не пришлось. Пардальян и Вальвер подняли его, как перышко, и положили плашмя между собой.
Быстро перевели дух: на это ушла какая-то секунда. И начали спускаться, что было куда опаснее, чем карабкаться вверх. На этот раз первым был Пардальян: как всегда, он брал на себя то, что требовало больше силы и ловкости.
Он ухватился за ноги Вальвера, а тот, в свою очередь, держался за лодыжки Ландри Кокнара. Так Пардальян соскользнул вниз и ступил на водосточный желоб. Но самое трудное было впереди.
Ландри Кокнар вцепился руками в конек крыши. Утвердившись на желобе, Пардальян хорошенько ухватил Вальвера, который, в свою очередь, держал Ландри, и скомандовал:
— Хоп!
Ландри Кокнар немедленно разжал пальцы и закрыл глаза. Стоило Пардальяну чуть дрогнуть, и все трое полетели бы вниз.
Но Пардальян справился с нечеловеческой нагрузкой. Почти на вытянутых руках он опустил спутников на желоб и поставил рядом с собой. Теперь троица зашагала еще быстрее и увереннее, потому что с этой стороны дорожка была пошире.
Преследователи снова перестали видеть беглецов. Но было понятно, куда те направляются. И все ринулись к рынку.
Беглецы же ничего этого не увидели: они смотрели прямо перед собой, прекрасно понимая, что малейшая оплошность может стоить им жизни. Но они сильно подозревали, что на повороте их могут настичь… Надо было опередить преследователей. И храбрецы спешили.
Надеялись ли они еще на успех? Был ли у них еще тот единственный шанс, о котором говорил Пардальян, или они его уже упустили? Как нам кажется, шанса этого уже не было, ибо вид у троицы был просто убитый.
И все же они продолжали идти вперед, стремясь неизвестно к чему, надеясь, может быть, на неведомое чудо. Вдруг Пардальян замер на месте и странным голосом сказал:
— Все, пришли. Теперь вниз.
И все трое бросились в бездну.
Кончини бежал по улице Свекольный ряд, а за ним неслась орущая свора. Кончини был в бешенстве от того, что добыча ушла от него, ловко улизнув на тот свет, и фаворит спешил хотя бы взглянуть на трупы своих смертельных врагов.
Д'Альбаран спокойно следовал за Кончини своей тяжелой поступью. Вот он-то был совершенно доволен, ибо его миссия увенчалась полным успехом: Фауста не потребовала, чтобы он взял Пардальяна живым и подверг страшным пыткам, о чем мечтал Кончини. Она приказала лишь уничтожить шевалье любыми средствами.
И вот минуту назад Пардальян прыгнул с крыши: четыре этажа отделяли его от мостовой. Понятно, что шевалье разбился насмерть. Или вот-вот испустит дух. Даже если и так, то агония не затянется… В любом случае д'Альбаран мог с полной уверенностью утверждать, что его хозяйка избавилась от Пардальяна навсегда.
II
ДАМА В БЕЛОМ
Мы уже отметили, что большинство улиц, прилегавших к рынку, имели названия, говорившие о том, чем именно там торговали. К их числу относилась и улица Фуражная, И действительно, на ней продавали в основном сено и фураж. Со временем улицу Фуражную стали по ошибке называть улицей Фуражек. Но там по-прежнему преобладали торговцы сеном, соломой и овсом.
Это обстоятельство сыграло в нашей истории немаловажную роль.
На улице Фуражек стоял некий мещанский дом весьма скромного вида. Уже с год или два его занимали некие «дама с мадемуазель». Так окрестил их местный люд. Когда даме приходилось называть свое имя, она произносила обычную и весьма распространенную фамилию. Мать и дочь жили тихо и скромно, как затворницы. Но старшая была такой утонченной, что все величали ее дамой, а девушку — мадемуазель.
А поскольку они вели весьма странную жизнь, порой вдруг исчезая на несколько недель подряд, неизвестно каким образом и в каком направлении; поскольку так же неожиданно возвращались неведомо когда и непонятно откуда; поскольку к тому же дама обычно появлялась в белом платье — правда, очень простом и скромном, — соседи не признавали ее плебейскую фамилию, и все называли загадочную женщину не иначе как дамой в белом.
Попробуем же приподнять завесу над этой тайной и заглянем в тихий дом.
Окно на улицу распахнуто настежь, так как в Париже очень жарко. За окном — нечто вроде мещанской гостиной. Мебель самая скромная, самая необходимая. По всему видно, что это временное жилище. Посреди комнаты стоит круглый стол. За ним сидят «дама в белом и ее мадемуазель».
Матери нельзя дать больше тридцати лет. У нее — изумительные голубые глаза, белоснежная кожа, отливающие золотом волосы. Она — небольшого роста, но удивительно хорошо сложена. Просто воплощение благородства. Действительно, дама. Неотразимо обаятельная. Легкий налет грусти на тонких и нежных чертах лица только подчеркивает ее привлекательность.
Дочь: точная копия матери в пятнадцать лет. Немного выше ростом. Крепче физически. Застенчивая и в то же время — не из пугливых. В ней чувствуется решительный характер. То же благородство. Чистый и открытый взгляд.
Обе были заняты вышиванием. Но не как проворные мастерицы, зарабатывающие этим на жизнь, а как светские дамы, для которых это — приятное времяпрепровождение. Несмотря на скромную обстановку и еще более скромную одежду, было понятно, что мать и дочь отнюдь не бедны.
Обе молчали, лишь изредка обмениваясь отдельными репликами. По всей видимости, каждая думала о своем, а шитье просто лежало у них на коленях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123