Всадник в полных доспехах, он их носит с той же легкостью, что я
рубашку, только голову оставил непокрытой. Вообще, мне кажется, я еще не
видел Беольдра в шлеме. Нет, видел, конечно, но это было только однажды,
когда ехали через лес, полный нечисти. А вообще шлем он надевает редко -
зрелище ужасное, вроде парового котла на голове подходящих размеров.
Он кивнул мне раньше, чем я подъехал. Я приветствовал с должной
почтительностью, как подобает приветствовать брата короля.
- Сэр Ричард, я рад, что все обошлось...
Голос густой и могучий, словно огромный лев рычал из глубокого колодца.
Седые волосы стали чуть длиннее, но все еще не падают на плечи, как здесь
принято.
Грубое лицо чуть смягчилось, это невероятно, словно бы каменная скала
сделала попытку улыбнуться. Тяжелые надбровные дуги нависают над глазами,
укрывая их от ударов, но я увидел в них странное сочувствие.
- Ты уже знаешь, - громыхнул он, - что Ланселот...
- Да, - ответил я. - Нелепость. Из каких битв без царапины, каких героев
сражал!..
- С ним хорошие лекари, - пообещал Беольдр. - Вот только сейчас...
- Знаю, - ответил я. - Спасибо, ваше высочество, за сочувствие...
Он хмыкнул, но ничего не сказал, огляделся, в глазах мелькнуло
раздражение. Со стороны северной части послышался частый стук копыт,
показались всадники. Желтое солнце играло на их доспехах, на широких
наконечниках длинных копий, вскинутых к небу. Блестела золотом и серебром
конская упряжь, сверкали шлемы.
Во главе всадников на огромном черном жеребце восседал массивный рыцарь с
опущенным забралом. Шею его коня прикрывали стальные пластины, а голову -
стальная маска, начинаясь от последней пластины на шее и заканчиваясь над
самыми ноздрями. Огненные глаза боевого жеребца грозно смотрели в круглые,
как маленькие иллюминаторы, отверстия. Между ушей укреплен султан из
красных перьев, но совсем маленький, скромный, без дурацких павлиньих
хвостов, что любого коня делают смешным.
Сам всадник в красном седле, под ним такая же красная попона, расшитая
львами и драконами. Всадник в черной кольчуге, на нее красиво легли
доспехи, оставив свободными только руки от кистей, но там их защищают
тяжелые латные рукавицы. Вместо головы цельнокованый цилиндрический шлем,
опускающийся ниже подбородка, абсолютно черный, только на лицевой стороне
красиво вычеканен золотом большой крест. По горизонтальной перекладине
креста проходит узкая щель забрала. Но так как и по вертикали нанесена
такая же полоса черного серебра, то и щель для забрала кажется просто
орнаментом. У меня самого дрожь прошла по спине, когда всадник повернул
незрячую голову в мою сторону и уставился мне прямо в лицо.
Поверх доспехов наброшен легкий плащ без рукавов, на белоснежной ткани
кричаще и гордо выделяется огромный красный крест. Всадник медленно
потащил из ножен длинный рыцарский меч, красиво вскинул над головой. По
лезвию пробежали белые искры. Конь, повинуясь всаднику, встал на дыбы,
грозно и гневно заржал, помесил воздух копытами.
Беольдр сказал недовольно:
- Опаздываете, барон Гендельсон!
- Простите, ваше высочество, - раздался из-под шлема густой сильный голос,
- у меня было так много дел...
- Ладно, - сказал Беольдр с нетерпением, - поехали!
Всадник с усилием развернулся, голос его показался мне чересчур властным и
неприятным.
- Возвращайтесь, - велел он сопровождающим его рыцарям, - и ждите
возвращения своего сюзерена. Я вернусь скоро!
В воротах солдаты кричали Беольдру, пару раз крикнули мне, только
Гендельсона игнорировали. Мне даже почудилось, что один выкрикнул что-то
обидное вслед, но, может быть, просто послышалось.
На городской стене собралась толпа народа. Особняком стояла группа богато
разодетых в цветные шелка вельмож. Гендельсон лихо отсалютовал им мечом.
Ему кричали, мужчины махали шляпами, женщины - платочками. Мои глаза жадно
отыскивали голубое платье, по телу прошла дрожь, вот там именно леди
Лавиния машет платочком, что-то кричит...
Я тоже выхватил меч и, приложив лезвие к губам, вскинул в воздух. Со стены
обрадованно закричали, жест непонятный, но все равно любой выезд рыцарей
через городские врата - это праздник и развлечение. Беольдр бросил
сварливо:
- Все, попрощались! Галопом - марш!
Солнце уже поднимается над темным далеким лесом. Гендельсон еще раз
отсалютовал мечом в сторону темных башен. Желтый свет играл на всех
выпуклостях доспехов, на шлеме и металле конской сбруи. Гендельсон был
грозен и красив, а когда тронулся в путь, с его плеч заструился по ветру
белый плащ.
Уже в лесу, когда ближайшие деревья скрыли городские стены, Беольдр
перевел коня на рысь, а потом и вовсе на шаг. Мы ехали молча - Беольдр
впереди, за ним Гендельсон. Я замыкал отряд, как, мягко говоря, наименее
знатный. А если не мягко, то... понятно.
Я с любопытством поглядывал на Беольдра: таинственная штука должна быть
при нем, поколебался - неприлично тревожить брата короля в его раздумьях,
- но я же только что из простолюдинов, придворный этикет не знаю, да и уже
дрались с Беольдром спина к спине, простит...
- Ваше высочество, - сказал с наибольшей почтительностью и даже потряс
плечами, что имитировало помахивание шляпой над полом. - Но что мы везем?
Снова церковную святыню?
Беольдр не двинул даже бровью, но у меня создалось впечатление, что он
улыбнулся. Где-то там глубоко внутри.
- Что, уже устал? Нет, не святыня.
- А позволено будет узнать, что это?.. Если нельзя, то я молчу, молчу...
После долгой паузы, я уже думал, не ответит, Беольдр заговорил медленно,
размеренно, словно молол зерно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23