Бороться нужно с первопричиной.
– Да. Знай я, в чем она, первопричина, и как ее искоренить – я бы не только бессонницу победил, но и весь мир в придачу.
– Сначала тебе нужно победить самого себя. Но когда это произойдет, ты увидишь, что завоевывать мир не стоит.
Двое часовых у заднего входа на техаску двинулись в обход по полутемной летной палубе, сошлись на середине, отсалютовали винтовками друг другу, повернулись, снова зашагали в конец палубы, повернулись и начали все сначала.
Здесь несли свой четырехчасовой караул Том Микс и Грапшинк. Бёртон заговорил с ними без опаски, зная, что в передней части техаски есть еще двое часовых, двое в рубке и еще множество по всему пароходу. После налета Клеменса Иоанн по ночам ставил часовых везде.
Бёртон поболтал немного с Грапшинком, американским индейцем, на его родном языке, желая выучить и этот. Том Микс внес свой вклад, рассказав сальный анекдот. Все посмеялись, а Бёртон сказал, что слышал другую версию в эфиопском городе Хараре. Грапшинк сознался, что и он слышал нечто подобное на Земле – а было это за тридцать тысяч лет до Рождества Христова.
Бёртон сказал, что проверит другие посты, спустился на главную палубу "Б" и пошел на корму. Проходя мимо светлого пятна в тумане, он краем левого глаза уловил какое-то движение. Не успел он обернуться, как получил удар по голове.
Очнулся он, лежа на спине и глядя в туман. Выли сирены, некоторые совсем близко. Затылок страшно болел. Бёртон ощупал шишку, поморщился и поскорей убрал руку. Шатаясь, он поднялся на ноги и увидел, что по всему пароходу зажглись огни. Люди с криками пробегали мимо. Кто-то остановился – это была Алиса.
– Что случилось? – крикнула она.
– Я знаю только, что меня кто-то оглушил. – И он двинулся на нос, но принужден был ухватиться за стенку.
– Пойдем, я отведу тебя в лазарет.
– К черту лазарет! Веди меня в рубку. Надо доложить королю.
– С ума сошел. А если у тебя контузия или череп поврежден? Тебе даже ходить нельзя. Нужно лечь на носилки.
– Чепуха, – буркнул он и заковылял дальше.
Она заставила его опереться на нее, и они вместе зашагали на нос. Бёртон слышал, как поднимают якоря и скрежещут цепи в клюзах. У паровых пулеметов и ракетных установок выстроились расчеты.
– Что случилось? – спросила у кого-то Алиса.
– Не знаю! Говорят, большой катер увели. Вверх по Реке. Тогда, подумал Бёртон, меня огрел тот, кто стоял на стреме. Он был уверен, что кражу совершили свои же. Вряд ли кто-то мог пробраться на борт незамеченным. Со времен налета по ночам здесь всегда работают сонары, радар, инфракрасные детекторы. Операторы не смеют глаз сомкнуть. Последнего, кто уснул на посту десять лет назад, скинули в Реку через две минуты после разоблачения.
В рубке Бёртону пришлось подождать, пока король найдет минуту и для него. Выслушав доклад о происшедшем, Иоанн не проявил никакого сочувствия: он был вне себя, бранился, отдавал приказы, топотал по рубке.
– Ступай в лазарет, Гвалхгвинн, – велел он. – Если доктор сочтет тебя негодным для службы, пусть тебя заменит Демагтс. Все равно от десантников теперь толку чуть.
– Да, сир, – сказал Бёртон и отправился в госпиталь на палубе "В".
Доктор Доил просветил ему череп рентгеном, очистил и перевязал рану на голове и велел полежать.
– Ни контузии, ни трещины нет. Нужен только покой. Бёртон лег. Вскоре в динамиках раздался голос Струбвелла. Отсутствует двенадцать человек: семеро мужчин и пятеро женщин.
Тут включился Иоанн, слишком злой, как видно, чтобы позволить перечислить их имена первому помощнику. Трясущимся голосом он аттестовал пропавших как «неверных собак, мятежных свиней, подлых вонючих хорьков, трусливых шакалов и желтобрюхих гиен».
– Прямо зверинец, – сказал Бёртон Алисе.
Последовал список имен. Все они были предполагаемые агенты, все говорили, что жили после 1983 года.
Иоанн считал, что они сбежали из страха перед боем.
Не будь он так взбешен, он сообразил бы, что эти двенадцать не раз доказывали свое мужество на деле.
Бёртон-то знал, почему они сбежали. Они хотят побыстрей добраться до башни и не хотят участвовать в ненужном им бою. Поэтому они угнали катер и несутся вверх по Реке со всей возможной скоростью. И надеются, конечно, при этом, что Иоанн не погонится за ними, опасаясь Клеменса.
Иоанн действительно боялся, как бы «Внаем не сдается» не прошел через пролив, пока «Рекс» будет гоняться за катером. Однако у часовых на тропе над проливом была рация, и они сразу доложили бы, если бы противник вошел в ущелье. Но если «Рекс» уйдет слишком далеко вверх, он не успеет вернуться, чтобы блокировать Клеменса.
Учитывая все это, Иоанн все же решил рискнуть. Он не даст дезертирам уйти безнаказанно. Катер нужен ему для боя. Кроме того, королю отчаянно хочется догнать и покарать беглецов.
В былые времена на Земле он велел бы их пытать. Он бы и сейчас охотно предал их дыбе, колесу и огню, но знал, что его команда – большинство ее во всяком случае – такого варварства не потерпит.
Ему позволят разве что расстрелять этих двенадцать, хотя и с тяжелым сердцем – надо же поддерживать дисциплину. Да и кража катера усугубила вину беглецов.
Бёртон застонал.
– Что с тобой, милый? – спросила Алиса.
– Ничего, уже прошло.
Здесь были другие сестры, поэтому он не сказал ей о том, что только сейчас пришло ему в голову: ведь Струбвелл-то остался на борту. Почему? Почему он не ушел с другими агентами?
А Подебрад? Подебрад, чешский инженер, главный подозреваемый? Его тоже не было в списке.
Вот еще один вопрос из тех многих, которые Бёртон задаст когда-нибудь схваченному агенту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133